таких мыслей.
По дороге стараюсь держать себя в руках, но мысли одна за другой атакуют сознание. А еще злоба борется с оскорблением, появляется стремление добиться справедливости, или хотя бы расслабиться за бокалом вина.
Прошу водителя остановиться возле небольшого магазинчика. Хороший, кстати, мужчина оказался: согласился подождать, и с пакетами помог, правда, сразу же сказал, что нужно будет доплатить за эту услугу, но я понимаю, у каждого семья, дети.
Только я одна дожила до двадцати пяти лет и ничего не имею. Все ждала от Вадима предложения руки и сердца, а потом мечтала родить маленькую кроху.
Дождалась…
Наверное, кроме животных, меня никто не понимает. Из мужского пола, конечно. С девушками я быстро нахожу общие темы.
То, что во мне не видят конкурентки, конечно, не радует, а именно так, потому, что я не красавица. Обыкновенная девушка с волосами каштанового цвета до плеч, вздернутым маленьким носиком и выразительными карими глазами. Фигура, конечно, не модельная, и попка уже давно переросла за девяносто, но мне плевать. Как говорила моя мама:
— Тебя должны принимать такой, какая есть.
Вот и пусть принимают, а кому нравится скелеты — обходят стороной.
— Спасибо, — расплачиваюсь за проезд.
Иду к калитке и жму на кнопку звонка.
Снежок снова опускается на землю. Поднимаю голову к серому, затянутому тучами небу, придерживая шапку, чтобы не потерялась. Через две недели Новый год, и на этот раз придется мне начать все с чистого листа.
— А-а, — визжит на пороге подружаня. Бежит ко мне в комнатных тапках, охая от холодного снега.
— Примешь на несколько дней бездомную собачонку? — опускаю глаза.
Подруга фыркает, подхватывает пакеты с продуктами и машет рукой, чтобы заходила.
Затягиваю чемодан в коридор, вешаю верхнюю одежду в шкаф, разуваюсь и направляюсь на кухню за Верой.
Подруга уже вытащила содержимое пакетов и накрывает стол.
— Привет! А теперь по порядку рассказывай, что произошло? — подходит ближе, крепко обнимает, целует в щечку.
Пересказываю события двух часовой давности, всхлипывая от боли и горечи обиды.
— Тааак, не раскисать! — рявкает после моего плаксивого монолога. Сразу открывает бутылку, достает из холодильника бутерброды и разливает шампанское в чашки, которые приготовила для кофе.
Вера — моя одногруппница. Правда, девушка работу престижнее нашла, а я так и осталась работать в государственной ветклинике. Тоже могла, но не захотела, уже привыкла к коллективу и никто баки не забивает, как это делают в частных клиниках.
— Я не раскисаю, только обидно, что столько лет была козой.
Объясняю и сразу опустошаю чашку с белым полусладким. Подруга повторяет — я выпиваю и сразу чувствую, как тело расслабляется и отдается во власть алкоголя вместе с мозгом.
— Солнце, да с кем не бывает… Вот я: семь лет встречалась с Максимом, а однажды на работе получила приглашение на его свадьбу с какой-то Марьяной, — фыркает подруга.
Мне нравится её неиссякаемый оптимизм. Правда, с внешностью девушки я бы, наверное, тоже крутила хвостом перед мужиками. Блондинки всегда на первом месте, а Вера именно, настоящая блонда с шелковистыми волосами до пояса, пухлыми губками, голубыми, как небо, глазами и кокетливым взглядом. А фигура: девяносто — шестьдесят — девяносто, мужчинам вообще крышу сносит.
— Да-а, Максим еще тот козлина! — констатирую факт. Закидываю бутерброд со шпротами в рот и запиваю жидкостью с пузырьками.
— Не говори, но посмотри на меня: молодая, красивая, сексуальная, свободная! — закатывает глаза к потолку от удовольствия. — А все остальное подтянется. Вот смотри, — пододвигается ближе ко мне, кладет руку на плечо, — в Европе люди вообще женятся в возрасте от тридцати пяти лет до пятидесяти, — подмигивает подруга.
— Несколько лет назад ты говорила, что от тридцати, — недоверчиво смотрю на Веру.
— Ну, статистика меняется. Да, это все глупости, — хлопает ладонью по столешнице. — Ты мне скажи вот что: хоть пощечину оставила на память Вадиму?
— Нет… — опускаю глаза.
Стыдно признаться, но теперь я бы врезала и не раз, а в тот момент, будто все силы отняло.
— Тху, ты — машет рукой на меня и поднимается с кресла. Достает из холодильника еще одну бутылку и откупоривает.
— Не расстраивайся. Не оставила, так не оставила. Всегда можно написать сообщение, или голосовое, — как-то очень странно смотрит на меня.
— Не буду я никому ничего писать, — возмущаюсь.
Молчит, не договаривает, что очень странно, только заполняет чашки до краев и говорит тост:
— За нас красивых!
После второй бутылки мой мозг начинает понемногу переваривать информацию.
— Знаешь, а я здесь подумала, ик, — дую губки, подняв указательный палец вверх, — ты права, ик. Надо написать этому козлу все, что я думаю, но… — чувствую, как мир бешено крутится и умолкаю.
— Но, — с нажимом повторяет подруга.
Закрываю глаза, несколько минут интенсивно дышу и продолжаю:
— Я хочу уйти с должности девушки, как в лучших домах Парижа и Лондона.
— Это как? — сдвигает брови к переносице.
— Напишу на почту официальное письмо! — подскакиваю со стульчика.
Смотрит скептически на меня снизу вверх и тоже поднимается на ноги.
— Гений! — обхватывает лицо, чмокает в нос и выбегаю из кухни.
Завтра утром напишу на почту официальное письмо и пусть гуляет Вася.
Козлина!!!
«Я должна постоять за себя, пусть не думает, что я тупая овца» — летает где-то в подсознании, пока Вера не появляется с ноутбуком передо мной.
— Пиши, — едва поворачивает языком.
— Сейчас? — ужасаюсь, застыв от шока.
— А кого ждать? Да, знаю я тебя: сегодня обещаешь, а завтра протрезвеешь и откажешься, поэтому пиши, — тычет пальцем в клавиатуру.
— Хах, а вот возьму и напишу!
Хватаю компьютер, тщетно пытаясь сконцентрироваться на клавиатуре. С ужасом понимаю, что буквы все одинаковые и вздыхаю.
— А давай, может, завтра?!
Не хочу набраться стыда и написать с кучей ошибок.
— Уже! — настаивает на своем Вера.
— Верун, я не могу, букв не вижу.
— Не придумывай, тыкай по памяти, клавиатура всегда одинаковая, — фыркает.
Снова направляется к холодильнику и достает третью бутылку.
— Хорошо, — делаю глубокий вздох и отпускаю себя.
Курсором мышки навожу на ярлык электронной почты и берусь к написанию:
«Уважаемый Вадим Иванович! Хочу донести до вашего сведения, что с сегодняшнего дня мы с вами чужие люди. Я вообще не могу понять, как целых пять лет я терпела такого козла, как ты.
С уважением, Ксения Мартыновна».
— Как? — отдаю ноут подруге, злобно сверкающей глазами.
— Уважаемый? С уважением? Ты серьезно! Нет, так не пойдет, я сейчас сама напишу.
Выдирает из моих рук гаджет, усаживается на кресле, даже рукава черного гольфа закатывает к локтям и, потерев ладони друг о друга, приступает к работе.
Десять минут что-то вдохновенно
