наверно стыдно до сих пор…
Отпиваю немного остывшего пряного вина, и решаюсь задать волнующий вопрос:
— Откуда у тебя шрам? — Киваю на его голову, когда парень переводит на меня глаза.
Я почувствовал его еще на кухне, когда зарывалась пальцами в волосы и стонала от удовольствия, но тогда спрашивать было не совсем уместно и вовремя.
— Кажется, мне тоже стоит быть с тобой честным и кое-что рассказать…
Карина
Сутки пролетели, словно один миг, и как бы мне не хотелось навсегда остаться в тех 24-х часах — это невозможно.
Реальный мир никуда не делся, а с ним и вся серьезность проблемы, и конечно же, долбанные последствия.
Часы, проведенные в доме у озера, были одними из самых лучших, самых настоящих и самых запретных в моей жизни.
Прошу Влада остановить машину на перекрестке, и вызвать мне такси.
Если он снова засветится возле дома Свята, никому из нас это радости не прибавит, а после того, что я узнала о его недавнем прошлом, я не могу допустить, что бы охрана мужа, или он сам, прикасались к Холодову.
Когда приходит смс с номером ожидающего такси, мы покидаем салон, не разлепляя рук, подходим к желтой машине с шашкой, и я уже готова оказаться внутри, как меня разворачивают и припечатывают к сильному телу.
— Потерпи, малышка… просто потерпи… Если бы я мог, то никуда бы тебя не отпустил, но я хочу забрать тебя, а не украсть. Что бы ты стала свободной, а не той же пленницей, только в другой клетке.
Устало улыбаюсь, немного отстранившись, и заглядываю в кофейные глаза.
— Ты, правда, веришь, что получится? — «потому что я не верю…»
Не верю, что на такого человека, как Святослав Искоростецкий найдется управа. Не верю, что существует в этом мире хоть что-то, что может его остановить. Не верю, что мне суждено быть счастливой.
— Я не просто верю — я знаю это! Но мне нужно еще немного времени. Справишься?
Он так доверчиво смотрит мне в глаза, а я… я-то справлюсь, хоть Влад сейчас даже не подозревает, что меня ждет за порогом логова чудовища, но… почему тогда я не могу проглотить этот образовавшийся ком из горечи, разочарования и слёз по пустым надеждам?
— Спасибо тебе… — нежно прижимаюсь к теплым губам, и едва сдерживаю грозящую сорваться с ресниц слезу. — За то, что рискнул… что попытался.
— Ты…
— Послушай меня… — Беру в ладони его лицо, и шепчу в губы, — как бы, в конечном итоге, все не обернулось — я не жалею… Помни это и…
До боли сжимаю челюсти, потому что хочу сказать еще кое-что, а нельзя…
— Карин… ты прощаешься? — Брови Холодова сводятся на переносице, а взгляд леденеет.
— Нет… это… просто так…
Быстро прижимаюсь к его губам, и, не медля ни секунды, запрыгиваю в салон.
Машина отъезжает, как раз в тот момент, когда крупные слезы скатываются по щекам, и я закрываю глаза, что бы не видеть… не видеть его…
— Прощай…
Влад
Смотрю в след удаляющемуся такси, и не могу понять, что не так…Но, что-то, определенно, не так… Она будто прощалась со мной…
Несусь обратно к машине, на ходу набирая Тимура:
— Нужно ускориться!
Друг тяжело вздыхает, и мне не нравится то, что я слышу в трубке…
— Приезжай и поговорим.
Захожу в кабинет Князева, а тот стоит над душей у какого-то дерганого парня, и я, прям, чувствую, как он морально давит на него.
— Ну что? — Тимур распрямляется, даёт команду не отвлекаться, а меня «приглашает» на перекур.
Выходим на балкон, Князев затягивает в себя почти пол сигареты и внимательно смотрит мне в глаза.
— Что?
— Нихера… Практически нихера нет…
— Ну ты шутишь, что ли? Хочешь сказать, что этот мудак белый и пушистый?
— Нет, просто этот мудак слишком прохаванная мразь. Я еще не видел, что бы так за собой «жопу подтирали». С какой стороны не копни — он, практически, чист. Есть пару фирм-пустышек, но бабки через них не проводятся. Есть несколько участков, на какой-то хуй, купленной земли, но документы «прозрачные».
— Блять…
— А что отец? — Тимур выдыхает струйку дыма и ждет, что хоть здесь я его обрадую.
— Ничего… До сих пор не понимает, зачем Искоросецкий к нему таскается. Предлагает какие-то вложения в строительство, и всё… Папа уже даже сам ему намекал, что можно и иначе заработать, а он, как чёрт от ладана шарахается. Мол, «что Вы, что Вы, я привык зарабатывать честно».
— Может, скажем ему, что «честно» — не про количество денег на его счетах?
— Блять, Тим… что делать? — Упираюсь руками о перила и глубоко вдыхаю.
— Ждать!
— А что с моей просьбой?
Друг опускает глаза вниз, и практически добивает меня этим действием.
— Успокойся! Этот козёл осторожный, его шавки годами на него работают и никого к себе не берут, но у меня есть один вариант, который может выгореть.
Маленькая капелька надежды зарождается глубоко внутри и тугие оковы вокруг лёгких немного ослабевают.
— Ладно, держи меня в курсе, и… перекинь половину ребят на «запасной» план.
— Ты уверен?
— Нет. Но у меня нет времени…
Прощаемся с Князевым, и дальше по курсу у меня офис отца. Уж не знаю, о чем он возжелал поговорить, но вряд ли и этот разговор будет для меня приятным.
Прохожу в приёмную, молча, киваю секретарше и без стука вхожу в кабинет.
— Вызывал? — Падаю в кресло напротив, заставляя отца оторваться от очередных документов.
— Не «вызывал», а пригласил переговорить.
Смотрю на усталое лицо родного человека, и так хочется извиниться перед ним. Я всегда добавляю ему проблем в жизни…
— Я тут копался в наших счетах, и…
— Да! Деньги взял я!
— Я просто интересуюсь. Ты их честно заработал, и имеешь полное право распоряжаться, как считаешь нужным, но давай в следующий раз, ты предупредишь меня, что вознамерился «одолжить» технику и рабочих. У меня объект простаивает, а я от третьих лиц узнаю, что мои ребята у тебя в песочнице играют.
— Я строю дом…
— Да я уже в курсе… — Отец отходит к окну, всматривается вдаль, но нотации не читает.
— Пап…
— Проект-то хоть покажешь? — Еле сдерживаю облегченный выдох.
— Покажу… — Поднимаюсь, и протягиваю отцу телефон.
— Красиво… Уверен, ей понравится…
— Если она там будет жить… — Становлюсь плечом к плечу к отцу, и так же, как и он, смотрю на застывший город.
— Сынок, я, правда, не знаю,
