чем тебе помочь… Мне его прижать нечем, к сожалению…
— Я сам!
Папа вздыхает, кивает каким-то своим мыслям, а потом крепко сжимает плечо:
— Будь осторожен, ладно? Второй раз мама этого не переживет…
Сжимаю челюсти до хруста, когда от слов отца, яркие картинки 2-х годичной давности проносятся перед глазами.
— Я постараюсь… Я хотел спросить… — Поворачиваюсь лицом к родителю, отмечая несколько новых морщин. — Тимур говорил, что его отец обмолвился о каких-то проблемах… У вас все хорошо?
— Не совсем, но мы справимся… Разве ж первый раз нам палки в колеса пытаются вставить?
Улыбаюсь, и хочу искренне верить в слова отца, но почему-то не могу…
Да, подобный бизнес, который ведут наши с Тимом отцы, не прост. Чего стоит конкуренция в виде государства, но, как-то, они всегда справлялись, а сейчас… не нравится мне эти глаза в сторону и неуверенный тон.
Но, к сожалению, сейчас я ничем не смогу им помочь…
Карина
Такси останавливается прямо у ворот, а я только сейчас понимаю, что не придумала никакую отмазку для себя.
Что я буду говорить Святу? Как объясню свой побег?
Руки противно дрожат, когда я нажимаю на звонок, а спустя секунду, по всему телу проносится табун мерзких мурашек. Я знаю… сейчас муж смотрит на меня через экран, прикрепленный к воротам, и в голове проигрывает всё, что сделает в отместку за моё поведение.
Дверь пищит и автоматически открывается.
Еле передвигаю ногами, которые так и норовят развернуть всё тело и унести его, как можно дальше отсюда, но нельзя… Будет ещё хуже…
Вхожу в дом под напряженные взгляды охраны, и тут же попадаю в кольцо рук.
Муж выдыхает, благодарит Бога, что-то причитает и ощупывает моё тело.
— Милая, с тобой всё в порядке? Я чуть с ума не сошел. Где ты была? — Недоуменно смотрю на взволнованного мужа, и хочется спросить: «Кто ты? Где гневное, покрасневшее от ярости лицо? Где громкие крики и хлёсткие пощечины?»
— Всё хорошо… — Выдавливаю из себя, и с осторожностью наблюдаю за каждым его движением, что бы успеть увернуться от удара.
— Тебя искал весь город. Я каждый закоулок перерыл, а тебя нигде не было. Что произошло?
— Я… я не знаю… просто… — Лихорадочно соображаю, но в голове, словно перекати-поле разгуливает, и ни одной мысли.
— Боже, я так рад, что с тобой всё хорошо. — Прижимает меня к себе, а потом, не дав опомнится, тянет вглубь дома. — Проходи, дорогая. У нас гости…
Вхожу в гостиную и застываю.
— Добрый день, Карина… — Киваю, и смотрю на мужа огромными глазами.
— Это мой, надеюсь, будущий деловой партнер, Холодов Игорь Владимирович. Ты помнишь его? Вы уже встречались, когда ты забирала документы из его офиса. — Широкая улыбка освещает лицо мужа, и такая же появляется на лице отца Влада… Только, если у Свята она лживая, то у Холодова-старшего тёплая, но какая-то слегка нервная, дерганая, что-ли…
— Да… конечно, помню. Здравствуйте…
— Я оставлю вас на пару минут, проверю, готов ли ужин.
Свят выходит из гостиной, а отец Влада продолжает изучать моё лицо.
— Ваш муж заботливый… Он так переживал, пока Вы… — осекается, и задорные черти начинают плясать в его глазах.
Боже, как стыдно… Он взрослый мужчина, и по его виду понятно, что он в курсе, где я была, с кем, а главное, чем занималась… Позорище какое…
Сейчас я выгляжу, как гулящая жена, потерявшая голову от любовника, но… даже притом, что этим любовником является его сын, я не вижу в его взгляде осуждения.
— Знаете, как говорят: «Не всё то золото, что блестит…»? — В этом городе и так достаточно людей, которые считают моего муж святым. Пусть хоть этот мужчина не обманывается и не верит всему, что видит.
Я бы сейчас с радостью выложила ему все карты на стол и попыталась предупредить, что бы он и не думал водить со Святом никакие дела, но отец Влада подходит ближе, прямо смотрит в глаза, а потом еле слышно издает:
— Не ломайте голову Карина, я слишком долго живу на этом свете… Я не так глуп и наивен, как может показаться на первый взгляд, и… я привык вести дела честно…
Выдыхаю, и дарю мужчине слабую улыбку.
Свят возвращается, как раз, в тот момент, когда мы уже ведет легкую, непринужденную беседу о погоде.
Весь вечер напоминал какой-то спектакль для одного зрителя.
Муж порхал вокруг меня, нежно касался руки, улыбался и слишком много уделял своего внимания, а отец Влада поглядывал на эту картину, и словно Станиславский из него просачивался и ехидненько изрекал: «Не верю!»
Когда часы перевалили далеко за полночь, а ужин грозился перейти в ранний завтрак, Игорь Владимирович, сославшись на усталость и раннюю встречу, засобирался домой.
Желаю ему доброй ночи и закрываю входную дверь. Слышу звук отъезжающей машины, и как только за автомобилем Холодова закрываются ворота, ощущаю резкую боль в затылке.
Свят, щедро ухватив за волосы, молча, тянет меня вглубь дома.
Я пытаюсь вырваться, царапаю кожу на его конечности, но муж прилично превосходит меня в силе.
— Позорить меня вздумала, тварь? Я тебя научу, как нужно уважать законного мужа! — Орёт не своим голосом, и, отшвырнув к ближайшей стене, с размаха лупил по лицу.
Удар приходится на нос, из которого тут же начинает хлестать кровь.
От следующего страдает голова, и я медленно съезжаю по стене на пол.
Сижу на корточках, утирая кровь с лица, но муж мертвой хваткой держит волосы и наотмашь бьет по лицу.
Мои руки, подбородок, шея и одежда окрашиваются в темно-красный цвет. Жуткий металлический вкус во рту, вязкая кровь вперемешку со слюной, которую не проглотить, иначе весь ужин окажется рядом на полу.
Выплёвываю скопившуюся жидкость, и слышу странный звук. Передо мной лежит окровавленный зуб, а его острые остатки режут щеку со следующим ударом.
Упираюсь руками в пол, пытаясь встать, как раз в тот момент, когда живот пронзает дикая боль.
Муж, в прямом смысле, поднимает меня с ноги. Сила удара настолько мощная, что я чувствую будто внутри, что-то лопнуло.
Свят наносит и наносит удары, при этом, не произнеся ни слова. Слышу только его злобное рычание и жуткую отдышку.
Хватает меня за тонкий сарафан, который тут же трещит по швам, и больно припечатывает к стене.
Затылок печет, и я не сразу чувствую, как остатки платья перемещаются по моему бедру вверх.
Секунда тишины и рёв на весь дом оглушает и пробирает
