плеснуть в лицо холодной водой. Да, я, конечно, знаю что такое токсикоз, но что-то мне от этого не легче.
И по закону подлости у раковин встречаю нет, не Тень отца Гамлета, не Английскую Королеву, не зелёного человечка с большой головой. Хотя, пожалуй, марсианина в женском сортире я была бы рада встретить больше, но… подтянув рукава очередного мягкого свитерка, свой идеальный маникюр там полощет Людоедочка.
— Элла Маратовна, — отвешиваю я лёгкий дежурный поклон. Всё же не знаю каким чудом Мой Принципиальный этого добился, но три дня мы с ней даже в коридорах не встречались. И так было хорошо.
— Лана Валерьевна, — спокойно, с достоинством кивает она. И, пожалуй, единственная не разглядывает меня как диковинную зверушку — невесту исполнительного директора. — Я там видела твои счета на оплату в бухгалтерии. А ты не хочешь добить заявку на «Ириду» до трёх палетов? А то сто коробок ни туда, ни сюда.
И голос у неё спокойный, ровный, мягкий. И тон деловой, доброжелательный и миролюбивый.
Что-то где-то я походу недооценила своё Рыжее Сокровище. Дважды. Сначала, когда решила, что он мог выбрать в жёны стерву (и это я не о себе). А второй раз, когда засомневалась в его словах, что вопрос с Эллой закрыт. И мне даже стыдно, что я всё жду от неё каких-то козней, а она одна из всего офиса думает о работе.
— Да я бы с радостью, — выплёвываю я воду, которой полоскала рот. — Только нет у них столько. Я забрала всё, что было. Отсюда и такой объём.
— Ясно, — легко соглашается она. — А заявку оставила?
— На апрель — да, — вытираю я лицо салфеткой и тяжело выдыхаю. — А на март уже всё выбрано.
— Зайди, я тебе ещё одного поставщика дам. Посмотришь, может у него что есть. Боюсь, не хватит нам заказанного на март.
— Хорошо, — киваю я.
— Хотя нет, — открывает она дверь и останавливается, словно что-то вспомнила. — Я просто передам информацию. Если будут вопросы, тогда сама позвони. — А потом поворачивается и кивает так, что мы обе прекрасно понимаем о чём она: — Артём знает?
— Нет, — качаю я головой.
— И когда собираешься сказать?
— Скоро. Элла, пожалуйста… — но не успеваю договорить.
— Не волнуйся. От меня он не узнает.
И выходит. Спокойно. Уверенно. С прямой спиной.
Как бы и мне хотелось так же уметь держать спину. И удар, хотя не дай бог оказаться в её ситуации. Даже больше, чем научиться носить шляпы как Майя Аркадьевна. Мне даже кажется они чем-то похожи: Элла и мать Артёма. Столько достоинства, силы и благородства. И мне почему-то хочется верить, что Элла не проболтается.
Может потому, что мне так плохо, что просто плевать. Но единственное, чего мне хочется теперь, когда немного полегчало, так это пойти и обнять того, кто собственно в моём плохом самочувствии и виноват. Вот такая логика.
— Ты что-то бледная, — рассматривает он меня, как обычно, зажав между ног и присев на стол.
— Я устала. В офисе жарко. Меня вымотала мама своими звонками и вопросами. И вообще, быстрее бы уже, — откровенно хнычу я, положив голову ему на грудь.
— Держись, моя маленькая, — прижимается он губами к макушке. — Осталось день простоять да ночь продержаться. В пятницу уже всё закончится.
— Жалко, что никуда не полетим в свадебное путешествие. Рвануть бы обратно на Хайнань.
— Или в Швецию, — улыбается он, гладя меня по голове. — На Хайнане сейчас делать нечего. Там десять миллионов китайцев месяц будут праздновать китайский новый год. Туда до середины марта лучше не соваться.
— Да ладно, не уговаривай, — поднимаю я голову. — Я всё понимаю: у тебя очень много работы.
— Я обещаю, мы вырвемся, — смешно трётся он носом о мой «пятачок». — Пусть не сразу, но обязательно слетаем. И тянется к моим губам, но его останавливает открывшаяся дверь.
— Простите, — застывает на входе в кабинет Элла.
— Заходи, — кивает он, но и не думает смущаться и меня отпускать.
— Я только документы оставлю, — кладёт она на стол, у которого мы стоим, бумаги. Подходит так близко, что я чувствую запах её духов. И почти касается его плечом. — Посмотри, прислали они договора. Я подчеркнула, что мне совсем не понравилось.
— Посмотрю, — только крепче обнимает меня мой Невозмутимый, подтягивая повыше, пока я буравлю её глазами. Пока я вижу в её взгляде на него так много.
Тоску. Глухую. Тягучую. Беспросветную.
Боль. Она плещется слезами, что не выплакать.
Одиночество. Сиротливое. Гордое. Безрадостное.
Любовь. Безусловную. Преданную. И неразделённую.
И что-то ещё. Упрямое. Волевое. Что-то, что, видимо, и держит её несгибаемую спину. Характер.
— Главный бухгалтер спрашивает, раз ни тебя, ни Елизарова в пятницу не будет, ей встречу с банком перенести? — делает шаг назад та, что мне уже вроде и не соперница.
— Я сам зайду, — кивком отпускает её Танков.
И только в этот момент, когда она поворачивается, наши взгляды встречаются. Всего на пару секунд. На один взмах ресниц. Уголки её губ дёргаются в улыбку. А меня словно завязывают изнутри тугим узлом, потому что я понимаю и другое: как меня здесь мало, а их много.
Как она понимает его по движению бровей. Угадывает по одном вздоху. Читает по жестам. И как китайские медики по пульсу может сказать, что он ел на завтрак.
Она росла вместе с ним. Она врастала в его привычки. Годами училась его ждать. Она словно замок, средневековый, древний, созданный великим архитектором, с богатой историей и привидением. А я — стандартный блочный барак на несколько квартир, убогий безликий новодел, в котором только Мой Невероятный и сумел разглядеть нечто, что сделало меня для него дворцом.
Именно с таким ощущением я ухожу из его кабинета.
Нет, я не чувствую себя недостойной. Не считаю самозванкой. И не буду себя больше сравнивать. Я поняла самое главное — она его достойна. И если вдруг что-то случится. Если мы расстанемся. Если меня не будет. Если он останется один. Я отдала бы его ей. Никто, кроме неё, не позаботится о нём лучше. Никто не любит его так, чтобы отдать той, что дорога ему. Хотя нет, я, я его так люблю.
Увы, токсикоз не делает нас сильнее.
И с мыслями глубокими, но безрадостными спускаюсь я вниз, чтобы встретить курьера на проходной. И едва успеваю расписаться за полученный пакет, когда меня окликает мужской голос, о котором я успела начисто позабыть.
— Лана!
— Ген, иди к чёрту! — откликаюсь я.
А ещё почему-то хочется добавить: «Не до
