не удалось. Особенно один парень пялился.
— Не помнишь Руслана?
— Нет.
— Он у меня начинал. На три года старше тебя. Потом поступил в училище, и вот там я прямо не знаю, что за, с позволенья сказать, педагоги ему попались — сбили мальчику ось. Ну и, закономерно, он поломался.
— Значит, мы с ним коллеги по несчастью?
— Вроде того. Может, даже вместе будете заниматься.
— Да?
— Угу. У Русланчика отпуск. Он просил меня с ним поработать. Ой, Сень, там Ефимов. Ты только не волнуйся, ага? И давай, как мы договаривались.
Танцевала, как будто в тумане. Ничего потом вспомнить не смогла. Оценить… Аплодировать мне, конечно, никто не стал. Хвалить тоже. Да и за что хвалить, мамочки? Зато мне обещали повторный смотр через месяц, и уж если там я продемонстрирую прогресс, взять в труппу. Так и сказали, да… Возьмем!
— Ну что, моя хорошая, дуй в душ, а потом — как насчет ресторана? Я считаю, это надо отпраздновать!
— Разве у нас есть повод? — засомневалась я.
— Тебе контракт на ознакомление скинули?
— Вроде бы.
— Ну, так что еще тебе нужно?
— Обсудить репертуар, — растерялась я.
— О господи. Я же уже говорила, да, что ты зажралась?
— Было такое. Да.
— Ну, вот и возвращайся с небес на землю. Никто не собирается тебя ставить в кордебалет, — закатила глаза Романова. — Левка не дурак. Поди, уже помчал свечку в церковь ставить за то, что в его труппе появился такой бриллиант, как ты.
— Разве он не еврей? Какая церковь, Дана Родионовна? — наконец, улыбнулась я.
— Не паясничай. Давай, дуй в душ. Я закажу нам столик.
За собственными переживаниями и хлопотами я на какое-то время и думать забыла о проблемах матери. Даже стыд, преследующий меня после разговора с Вершининым, отошел на второй план. Вот почему у меня едва ли сердце не оборвалось, когда я, уже устроившись за столиком в ресторане, достала телефон и увидела два пропущенных от мамы.
— Мам?
— Сеня! Ну, наконец-то! Я уже начала переживать. Как ты?
— Хорошо, наверное, а у тебя как дела? — просипела я, затаив дыхание, и подняла взгляд на Даночку, в свою очередь настороженно глядящую на меня.
— Я пока не поняла, Сень. Сижу третий час в полнейшем шоке.
— Что случилось? — похолодела.
— Ко мне пришел следователь и извинился! Представляешь? Так удивительно было видеть, как человек, который меня изводил и запугивал, извивался ужом.
— Значит, все позади? — сощурилась я. Романова ободряюще сжала мою руку.
— Да! Господи, поверить не могу. Ох, Сенька, от облегчения ноги как будто ватные, встать нет сил. А у меня педсовет через полчаса, — сквозь слезы рассмеялась мама.
— Ничего, мамуль, у тебя все получится. Я в тебя верю.
— Спасибо, Сенька, спасибо, родная! Но что мы все про меня? Как твоя поездка?
— Да ничего. Меня вроде бы взять обещали.
— Так это же отлично! Ты папе не звонила? Нет? Обязательно позвони. Он страшно переживает.
— Позвоню, конечно. Ты-то сама ему рассказала новости?
— Первым делом ему. А как же?
— И что папа?
— Ну, а ты как думаешь? — засмеялась опять, — Обещает праздник устроить. Хотел даже Вершинина пригласить, представляешь. Но я его остановила. Потому что… Ну где он, а где мы, правда? Как-то неловко.
— Да, наверное.
— Но поблагодарить его все же стоит. Может, ты бы ему позвонила, Сень?
— Конечно, — промямлила я. — Прямо сейчас и поблагодарю.
— Тогда не буду задерживать. Передавай привет Дане Родионовне.
Я пообещала непременно передать и сбросила вызов. Как раз принесли салат и…
— Аж целая бутылка? — удивленно взглянула на ведерко, в котором охлаждалось шампанское. — Мы не окосеем?
— Вряд ли. Но Артуру лучше звони сейчас.
Признаюсь, мелькнула мысль отделаться сообщением, но это уж было совсем трусливо. Поэтому я набралась смелости, нашла его номер в телефонной книге и позвонила, да. А потом еще и честно слушала гудки аж до тех пор, пока связь сама собой не оборвалась.
— Не берет, — пожала плечами я и, не без облегчения, настрочила: «Спасибо вам большое за маму. Есения», а для Даночки пояснила: — Отправила сообщение с благодарностью, а то потом забуду.
— Ну да, — усмехнулась она. На этом с разговором о Вершинине было покончено. За что я была Даночке страшно благодарна.
Ждала ли я от него ответа? Да, почему-то… Может, и впрямь я зажралась, как утверждала Романова, привыкла, что он где-то рядом. Но Артур не ответил. Ни в тот день, ни на следующий, хотя сообщение прочитал. Ну и ладно — решила я и, чтобы поскорее забыть о своем позоре, с головой окунулась в работу. И как же нелегко это было! Я уходила рано утром, возвращалась под вечер и падала на диван от усталости. Не поверите, занималась с детьми. Будто с нуля начинала. А потом, когда все расходились, оставалась с Даночкой и отрабатывала, отрабатывала, отрабатывала… один элемент за другим. И то в отчаяние впадала, потому что все двигалось вперед не так, как я хотела, то в эйфорию, когда все получалось. Недели через три даже стала осматриваться по сторонам, а то ведь все в себе, да в себе… Впервые по-настоящему увидела Руслана, который все это время тоже впахивал в группе с мальчиками. Присмотрелась — взыграл профессиональный интерес, знаете ли. Вечером даже стала отсматривать спектакли с его участием, чтобы понять, о какой сбитой оси говорила Романова. И поняла, ага. В театре (видно, за неимением лучшего) ему давали сольные партии. И если бы не травма, уже в этом году он мог быть назначен премьером. Да только с точки зрения качества исполнения до премьера ему было как до звезды. Из плюсов — рост, сила, выносливость, хорошая координация и прыжок. Из минусов — сбитая ось, да и практически полное отсутствие артистизма.
Поймал меня как-то на перерыве.
— Давай дружить! — очаровательно улыбнулся. Он мне чем-то напоминал телка на веревочке… Такой добрый увалень, знаете? Упертый, исполнительный, но не слишком инициативный. Совершенно не мой типаж. Зато человек хороший. Это сразу считывалось. Не подлый. Таких в театре можно пересчитать по пальцам. А учитывая, что у меня здесь не осталось друзей, да и то, что впоследствии именно он мог оказаться моим партнером, отказываться от дружбы с ним было глупо.
— Давай. Есения. — Подала руку.
— Да я тебя еще мелкой помню! И потом, я все твои спектакли смотрел, — как будто бы засмущался. — В прессе писали, что ты вторая Уланова.
— Предпочитаю быть собой, — поморщилась я. — Кстати, я тоже твои спектакли видела.
К удивлению, Руслан
