на левую руку, но чудесным образом малышка Джун вернулась домой без единой царапины. Я пообещал, что со мной она в безопасности, и сдержал слово.
Я держал его долгое время.
Так долго, как только мог.
Но… я должен был знать, что никто не может держать подобное обещание вечно.
Даже мама.
Но я к этому еще вернусь. Во-первых, вы должны знать, что та ночь открыла новую главу для меня и семьи Бейли. Это был не только последний раз, когда я переступил порог дома моего детства, но вскоре я покинул и дом Бейли.
Менее чем через два месяца мы переехали.
Глава четвертая
«Первый шаг»
Брант, 8 лет
– Подходящий денек, чтобы кого-нибудь спасти, – кричит Тео. – Поторопись, Пич! – бросает он нам через плечо, в то время как я плетусь позади вместе с Джун, которая уже выбивается из сил. Ей всего два года, и у нее слишком маленькие ножки.
Она хмурится, что выглядит скорее очаровательно, чем злобно.
– Я Джун! – кричит она в ответ.
Тео называет ее Пич, как в «Марио», но Джун это не нравится.
Мы несемся по заднему двору нашего дома, где растет множество фруктовых деревьев, здесь есть огородик и домик на дереве, специально сделанный мистером Бэйли.
Мы живем здесь уже почти два года, и, наверное, это мое самое любимое место на свете по нескольким причинам.
Во-первых, здесь ничто не напоминает мне о «Страшной Ночи». Мне не приходится выглядывать из окна и видеть подъездную дорожку моего старого дома, вглядываться в знакомые кирпичи и камни, пока я жду автобус на остановке. Мне не приходится проезжать на велосипеде мимо унылого, заросшего газона или смотреть на террасу и вспоминать момент, когда мама в последний раз назвала меня хорошим мальчиком.
Во-вторых, у меня есть своя отдельная комната. Бейли позаботились о том, чтобы купить дом с дополнительной комнатой специально для меня. И хотя я провожу немало времени в комнате Тео, играя в видеоигры и сооружая крепости, еще больше времени я нахожусь в комнате Джун: мы собираем пазлы, складываем кубики; у меня есть личное пространство, чтобы рисовать и делать домашние задания. У меня есть собственная кровать, где я могу помечтать в одиночестве.
Миссис Бейли каждый вечер укладывает меня спать и читает мне сказки, напоминает о том, что мама присматривает за мной.
Я засыпаю немного легче, представляя, как мама, широко улыбаясь, парит над радугой, окутанная ароматом карамели и яблок.
И в‐третьих… Джун сделала свои первые шаги в этом дворе в свой первый день рождения.
Оказывается, она родилась ранним утром первого июня, поэтому мистер и миссис Бейли дали ей такое имя. Она родилась примерно в то же время, когда умерли мои родители, и я пока не знаю, что об этом думать. Знаю только, что на первый день рождения Джун мне было грустно, очень грустно. Все ходили по дому молчаливые и подавленные, не зная, что мне сказать. Я бы даже и не знал, что это была годовщина со дня «Страшной Ночи», но Тео проболтался во время марафона видеоигр, сказав мне, что он подслушал разговор своих родителей.
Тетя Келли заходила в гости, насыпала мне полную ладонь разноцветных Skittles, убрав все фиолетовые, разумеется, и поцеловала меня в щеку, которая стала мокрой от ее слез. Она сказала мне, что навестила могилу матери. Я не захотел с ней пойти, поэтому она сказала, что попробует снова в следующем году.
Но вот и наступил… следующий год. Прошел целый год, а я опять никуда не пошел.
Я хотел остаться здесь и отмечать второй день рождения Джун, потому что, когда Джун исполнился годик, произошла удивительная вещь.
Она пошла.
И не просто пошла… она пошла прямо ко мне. Нетвердой походкой она зашагала прямо ко мне в руки.
Никто не мог в это поверить.
Джун широко улыбалась и произнесла мое имя настолько отчетливо, насколько могла. Было немного похоже на «Бант». Сейчас она уже произносит его получше, но все еще не выговаривает букву «р».
– Не удивай, – говорит мне Джун. Она еле перебирает ногами, поэтому останавливается, запыхавшись и приняв невероятно драматичный вид.
– Мы не так и много пробежали. – Я сажусь.
Она плюхается в сочную траву, ее плюшевый слоник падает рядом с ней.
– Агги устав.
Тео замедляет шаг, разочарованно простонав в пяти футах от нас.
– Мы еще даже не добрались до замка с привидениями.
Замок с привидениями – это домик на дереве. Он же и заколдованный замок, и подземная пещера, и яма, полная лавы, и цитадель зла, и волшебная башня. Джун слишком маленькая, чтобы забираться по лестнице, поэтому мы сделали крепость внизу, специально для нее. Она принцесса, а мы герои.
Это наша любимая игра.
Ну… во всяком случае, это наша с Тео любимая игра. Джун предпочла бы играть в бассейне с шариками и смотреть Blue’s Clues [10] весь день, поедая крекеры Goldfish.
– Сейчас будем! – кричу я. – Джун хочет отдохнуть.
– Просто посади ее себе на спину и неси, Брант. Время на исходе.
Джун оживляется и прыгает ко мне на руки.
– Покатай на спинке!
– Ладно, ладно, запрыгивай.
Я усаживаю Джун себе на спину, она руками обхватывает меня за шею, а ногами обвивается вокруг талии. Она по-прежнему очень тяжелая для маленькой тряпичной куколки. Наклонившись вперед, чтобы Джун не соскользнула, я обязательно хватаю Агги, и мы медленно движемся к домику на дереве, где Тео уже нас ждет, представляя, что борется со злым духом при помощи веточки.
– Не волнуйся, Пич… Я спасу тебя! – кричит он.
Джун недовольно фыркает и сползает со спины на пол.
– Ты гвупый.
Она не выговаривает еще и букву «л».
Я сажусь в надувное кресло – мистер Бейли специально их для нас накачал, – и Джун, последовав моему примеру, запрыгивает ко мне на колени. Ее светло-коричневые волосы щекочут мне нос, они пахнут детской присыпкой и сиренью, что растет возле террасы у входа в дом. У нее волшебные волосы: зимой они темнеют, становясь почти коричневыми, а летом выгорают, принимая золотой оттенок.
Джун вертится у меня на коленках, прижимая пухлые ручки к моему лицу.
– Бант. Истовию.
Ее глаза светятся голубым светом в полуденной дымке. Они светлые, светло-голубые, даже светлее, чем глаза миссис Бейли. Иногда мне даже кажется, что я могу смотреть сквозь них.
– Хочешь, чтобы я рассказал тебе историю?
Она решительно кивает.
– Хорошо, Джун. Я расскажу тебе историю… –
