И тут я прижимаю ее к одеялам, которыми устлан пол нашей крепости, и с упоением начинаю ее щекотать.
– После того как я тебя пощекочу!
От ее смеха мне становится тепло, она дергается всем телом, когда пытается увернуться от моей атаки.
– Нееть! Нееть!
Я задираю ей футболку, с принтом мороженого в рожке, и начинаю щекотать ее круглый животик.
Она смеется еще сильнее. Она смеется так сильно, что ее лицо становится красным, как спелая клубника.
– Я спасу тебя, Джун!
Тео бросается в бой, размахивая передо мной невидимым мечом, пока я не падаю назад, притворяясь побежденным. Я прикидываюсь мертвым.
– Супер Марио спешит на помощь, – трубит он, и я приоткрываю глаза, наблюдая, как он ставит Джун на нетвердые ноги и поднимает ее руку в воздух в знак победы.
Я усаживаюсь прямо:
– Я Луиджи, помнишь? Ты не должен убивать Луиджи.
– Ты был плохим парнем в этой сцене.
– Бант не пвохой, – встает Джун на мою защиту. Она бросается ко мне, падает рядом на одеяла и прижимает колени к груди. – Он ховоший.
– Ладно, думаю, он хороший, – соглашается Тео. Рыжеватые волосы падают на глаза, и он убирает их назад. Веснушки усеивают его нос и щеки, и мне интересно, будут ли веснушки у Джун. Сейчас у нее фарфорово-бледная кожа, как у одной из бабушкиных фарфоровых куколок. Тео бредет к нам и, скрестив ноги, садится передо мной, проводя пальцем по пятнышку грязи, которая пробивается сквозь кучу одеял. – Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Брант?
Я задумываюсь. Раньше я об этом и не думал. Я в третьем классе, и мы узнаем о стольких интересных профессиях: пожарных, врачах, учителях и пилотах. У меня в голове крутятся мысли о том, кем я могу стать, поэтому у меня вырывается:
– Я хочу готовить для людей.
Мама любила готовить, а я любил есть, что она приготовила. Папа постоянно был недоволен, но я никогда не понимала почему. Она так вкусно готовила.
Я хочу готовить вкусную еду, как моя мама.
Тео не отрывает взгляда, зачарованный божьей коровкой, которая ползет по его пальцу.
– Ты имеешь в виду, как шеф-повар?
– Думаю, да. Точно.
– Это круто, – кивает он. – А я хочу спасать людей.
Я морщу лоб в замешательстве:
– Спасать людей?
– Да, я хочу спасти кого-нибудь однажды. Знаешь, как когда мы играем в супергероев и побеждаем всех монстров и плохих парней. Мы всегда побеждаем, – поясняет он, все еще завороженно наблюдая за божьей коровкой, ползающей по костяшкам пальцев. – Я хочу спасать. Вот чем я хочу заниматься.
Мне нравится эта идея. Тео однажды станет отличным спасателем: он всегда заботится о Джун и присматривает за мной, а также следит, чтобы другие дети меня не обижали.
Несмотря на то что мы переехали в другой дом, я и Тео остались в той же самой школе. Мне все еще приходится сталкиваться с кошмарными близнецами Нипперсинк: Венди и Уайеттом, вместе с их бандой задир.
Однажды на школьной площадке Уайетт бросил в меня камень. Он сказал, что слышал о том, что я сделал той ночью, когда разбил окно старого дома, поэтому он и бросил в меня камень. Было небольно, но Тео это увидел.
Тео подошел к нам и ударил Уайетта Нипперсинка прямо в живот, сказав:
– Если ты еще раз обидишь Бранта, клянусь жизнью сестры, я сломаю тебе коленные чашечки, а потом спрячу твою инвалидную коляску, так что тебе придется ползать, как маленькому ребенку. И тогда уже мы будем над тобой смеяться.
Его отстранили от занятий в школе, что означало, что он должен был остаться дома на несколько дней.
Так круто.
После этого Уайетт нечасто со мной разговаривал, и все остальные дети оставили меня в покое. Даже Венди перестала показывать мне язык.
Вот откуда я знаю, что из него выйдет отличный спасатель.
– Бозья кововка!
Джун опускается на колени, блестящие локоны падают ей на лицо. Она наклоняется, чтобы посмотреть на крошечное, пятнистое существо, ползущее по тыльной стороне руки Тео, и замирает от восторга.
– Верно, – говорю я, придвигаясь ближе. – Это божья коровка.
Она счастливо улыбается, на щеках появляются ямочки, а в глазах вспыхивают отблески звезд. Мне всегда кажется, что у нее в глазах сверкают звезды даже при свете дня. Джун поднимает голову, смотрит прямо на меня, затем показывает пальцем на себя:
– Джун… баг [11].
Сначала я немного растерялся, а потом она замахала руками, как птица… или жук?
– Джун… баг, – повторяет она, делая движение, словно летит по воздуху. – Квасивый жук.
– А-а, бабочка? – размышляю я.
Она кивает в знак согласия.
Несколько месяцев назад я сказал Джун, что мы с Тео хотели назвать ее Бабочка. Потом я нашел в ее комнате несколько книжек с картинками, в которых подробно описывались разнообразные яркие насекомые, и я остановился на бабочке с абрикосовыми крылышками. Она была в восторге.
– Джун, баг, – повторяет она, довольная ассоциацией.
Я улыбаюсь. А потом слова проникают в сознание, крутятся в голове, как некое открытие, готовое вырваться на поверхность.
– Джунбаг [12].
– Джунбаг, – радостно повторяет она.
Тео поднимает голову, спрашивая:
– Что это?
– Так я буду называть Джун, – отвечаю я.
Уверен, это красивый жук. Уверен, он такой же красивый, как бабочка.
Джун восторженно хлопает в ладоши, потом возвращается ко мне на колени. Она утыкается в меня носом, ее теплое дыхание согревает мне грудь.
– Джун вюбит Банта.
Я обнимаю ее, мое сердце словно укутали в пушистый плед. Мы все остаемся в нашей «крепости», пока солнце не начинает скрываться за горизонтом, забирая с собой свет. Тео лежит на животе, болтает ногами, поглощая комиксы один за другим. Мы рассказываем друг другу истории и придумываем замысловатые сюжеты, чтобы разыграть их после школы на следующий день. Мы смеемся, дразнимся и шутим, наше воображение такое же живое, как поцелованное солнцем небо. И к тому времени, когда мистер Бейли приходит с работы и загоняет нас в дом, Джун засыпает у меня на коленях, слюнявя мне футболку. Ее тонкие прядки волос щекочут мне подбородок.
Я целую ее в висок и направляюсь к дому.
– И я тебя люблю, Джунбаг.
На следующий день у меня еженедельный прием у доктора Шелби.
Она добрая женщина, а голос у нее мягкий, как пушистое облачко. Доктор Шелби не похожа на обычного доктора: она не тыкает в меня металлическими палочками, не светит мне прямо в глаза, не давит холодными пальцами в живот.
Она просто разговаривает со мной, играет, а иногда мы вместе
