и машет, обернувшись. Я задерживаюсь на мгновение, мой взгляд прикован к парадной двери нашего дома, я жду, не помашет ли мне на прощание знакомый маленький силуэт. Иногда Джун просыпается слишком поздно, поэтому мне не всегда удается ее увидеть перед школой.
Такие дни кажутся мне чуть менее замечательными.
Тяжело вздохнув, я опускаю голову и поворачиваюсь к школьному автобусу.
– Бвант! Подожди!
Сердце начинает радостно биться.
До меня доносится звук закрывающейся двери, я поворачиваюсь и вижу Джун: она, босоногая, несется изо всех сил по подъездной дорожке. Агги болтается в руке, ночная рубашка волочится по земле, а волосы разлетаются на ветру.
– Брант, пора ехать, – объявляет водитель автобуса.
– Одну минуту, мисс Дебби!
Мистер Бейли качает головой – ему явно немного неловко за задержку, но он не говорит мне поторопиться или идти дальше.
Джун бросается ко мне в объятия, чуть не сбив меня с ног.
– Мечатевь дня, Бвант! – говорит она, сжимая меня так сильно, что я хриплю. «Мечатель» означает «замечательного»; в следующем месяце ей будет всего четыре года, поэтому у нее не хватает словарного запаса. Потом она активно машет рукой в сторону школьного автобуса, туда, где Тео высовывает руку через приоткрытое окно. – Пока, Тео!
– Пока, Пич! – кричит Тео в ответ.
– Брант… – повторяет водитель автобуса. – Последнее предупреждение.
– Хорошо, извините! – Я отпускаю Джун, улыбаясь на прощание, и шагаю обратно к автобусу. – Увидимся после школы, Джунбаг. Не могу дождаться твоего завтрашнего выступления.
Она перебирает пальцами подол ночной рубашки с принтом «Русалочки», ее медные волосы подпрыгивают в такт. В эти выходные у Джун состоится ее первый концерт. Она занимается с прошлой осени, и я не могу дождаться, когда увижу, как она будет выступать, наряженная в платье-леденец.
– Я танцую! – говорит она, подпрыгивая вверх-вниз. – Пока!
Наконец я захожу в школьный автобус, где мисс Дебби цокает языком. Она вздыхает и закрывает за мной автоматическую дверь.
– Если бы вы двое не были такими чертовски милыми, я бы уехала без тебя.
Я смущенно пробираюсь между сиденьями в поисках свободного места. К моему удивлению, Венди Нипперсинк постукивает по сиденью рядом с собой.
– Ты можешь сесть со мной, Брант, – говорит она, глядя в мою сторону с нечитаемым выражением лица.
Я медлю какое-то время, но не хочу больше задерживать автобус, поэтому опускаюсь на сиденье. Наклоняясь через Венди и ее дьявольские волосы, я машу Джун и мистеру Бейли, когда автобус начинает отъезжать. Мистер Бейли крепко сжимает Джун в одной руке, а в другой держит кружку с кофе.
Они оба улыбаются нам вслед, когда автобус исчезает на тихой улице, и могу поклясться, что тапочки-утконосы тоже улыбаются.
– Почему у твоего папы на ногах большие коричневые утки?
Венди пристально смотрит на меня не менее большими карими глазами, ее ресницы такие длинные, что почти достигают до бровей.
– Он не мой папа.
– Он твой папа.
– Нет. Он папа Тео.
Она разворачивается и становится на сиденье, чтобы увидеть Тео, сидящего сзади.
– Твой папа – это же и папа Бранта, так?
Я раздраженно вздыхаю, не оборачиваясь.
Тео отвечает:
– Нет, он мой папа. И папа Джун. Брант просто живет с нами.
– Глупость какая-то. – Венди фыркает, демонстрируя свое несогласие, и звучно приземляется обратно на задницу. Боковым зрением я вижу, как она наблюдает за мной, но не решаюсь взглянуть на нее. – Так почему он носит тапочки с утками?
– Не с утками. Это утконосы.
– Такого не бывает.
– Хорошо, Венди. Такого не бывает. – Она меня очень раздражает, поэтому я скрещиваю руки на груди, откидываю голову назад и закрываю глаза.
Она тычет пальцем мне под ребра.
– Что? – рявкаю я.
– Хочешь поиграть сегодня после школы?
Венди никогда не приглашает меня поиграть, так что, скорее всего, она замышляет что-то недоброе.
– Нет, спасибо.
– Почему нет?
– Потому что ты всегда ко мне плохо относилась. Ты мне не особо нравишься.
– А может быть, ты мне нравишься.
Я непроизвольно распахиваю глаза. Она внимательно на меня смотрит невинным взглядом, но я-то хорошо ее знаю.
– Ты врешь. Ты называла меня чмошником.
– Это было до того, как ты мне понравился, – отвечает она спокойно, как будто мы говорим о классной работе или о чем-то незначительном. Она резко дергает себя за высокий хвостик, наклоняя голову набок. Глаза цвета корицы блестят, когда она смотрит на меня, и с довольной улыбкой бормочет:
– Ты мне правда нравишься, Брант Эллиотт. Вот увидишь.
* * *
Джун – самый милый маленький леденец, который я когда-либо видел.
Она несется мне навстречу из уборной, придерживая руками фатиновое радужное платье для выступления. На ее губах красуется ярко-розовая помада цвета орхидей, принадлежащая миссис Бейли. Когда Джун начинает кружиться в фойе, на ее коже переливается глиттер. Ее окутывает облачко лака для волос, отчего идеально уложенный пучок остается застывшим, как статуя, пока она подпрыгивает вверх-вниз.
– Посмотвите на меня! Мама сдевава меня такой же квасивой, как она.
Миссис Бейли хихикает, следуя за Джун; она накрашена такой же помадой, а волосы аккуратно уложены в пучок: ни одна ручка из него сегодня не торчит.
Творческий вечер, в котором участвует Джун, проходит в центре искусств местного колледжа. Мы все ожидаем в фойе, пока танцоры расходятся по своим классам, где они будут дожидаться выступления на большой сцене в концертном зале.
Тео примостился на соседнем стуле, пытаясь спрятаться в мешковатой толстовке, потому что, вероятно, заметил Монику Портер, одетую в расшитое блестками платье павлина. Я думаю, что он запал на Монику Портер, но это не объясняет, почему он прячется. Он высовывает голову из серой ткани, чтобы взглянуть на Джун.
– Посмотри на себя, Пич. Ты выглядишь как настоящая танцовщица.
– Я и есть, гвупый! Смотви. – Джун кладет руки на бедра, затем сгибает колени. – Пвие… – Она поднимается обратно. – И пвямо!
Мы все хлопаем.
Мистер Бейли выглядит так, будто вот-вот расплачется, когда опускается на колени перед Джун, взбивая подол платья.
– Моя малышка выступает на своем первом концерте…
– Я не мавышка, папа. Мне почти четыве. – Она показывает пять пальцев.
– Точно. Как я мог забыть?
Грациозно скользя по паркету, Джун широко улыбается, пока разноцветные блестки ее наряда переливаются, как призма. На щеках – розовые румяна в тон губной помаде, а к пучку прикреплен красочный аксессуар, напоминающий вертушку. Светло-каштановые волосы сверкают, как золото под искусственным освещением. Она поворачивается ко мне, ее улыбка такая же ослепительная, как и ее платье.
– Ты потанцуешь со мной, Бвант?
– Танцевать с тобой? Я не умею танцевать, Джунбаг. У меня это не очень получается.
– А
