в этом ― оформи все в письменном виде.
Я киваю.
― Очень мудро.
― Да, один старый друг дал мне несколько деловых советов… ― Она строго показывает на меня пальцем. ― Вот, что мне нужно, в письменном виде и с твоей подписью: когда ты заключишь сделку с Ангусом, я хочу получить десять процентов от суммы.
― Ооо… ― Все вокруг становится немного ярче, немного резче. ― Вот и тигр выходит наружу.
― Не думай, что тебе удастся меня обмануть, ― говорит она категорично. ― Это семизначная сделка. Я хочу десять процентов, и ни пенни меньше. И это щедро ― я могу попросить половину.
― Ты можешь попросить, ― говорю я низким и угрожающим тоном.
Тео вздрагивает, ее бледная рука дергается на столешнице. Я чувствую порыв снова накрыть ее руку своей, чтобы успокоить.
Может быть, это потому, что я постоянно вспоминаю мягкость ее кожи на тыльной стороне ладони и на боковой стороне руки ― тех немногих местах, которых я касался, ― такую шелковистую, что она каждый раз удивляет меня. Мне хочется, чтобы мои пальцы задержались…
Нет. Прикосновение к ней сейчас подаст неверный сигнал. Я вообще не должен об этом думать.
Сейчас мы заключаем сделку.
Именно ту сделку, которую я хотел, но с десятипроцентным откатом. Все в порядке, я уважаю торг. Более того, она мне даже больше нравится из-за ее условий.
― Договорились, ― соглашаюсь я, не споря.
Тео недоверчиво прищуривается.
― В письменном виде, ― настаивает она.
― Нотариально заверенное юристом, ― соглашаюсь я. ― А теперь давай приступим к работе.
― Прямо сейчас? ― Ее брови поднимаются, как вопросительные знаки.
― Нет времени лучше настоящего. ― Тео даже не представляет, насколько это правда, эта сделка ― бомба замедленного действия, причем не одна. ― Что ты можешь рассказать мне о вечеринке на яхте?
― Практически все. Я ее организовала.
Приносят нашу пиццу. Я заказал пепперони и халапеньо. Тео попросила грибную. Не грибы и что-то еще ― просто целую кучу грибов.
― Ты стала вегетарианкой?
― Нет. ― Она откусывает огромный кусок. ― Я просто люблю грибы.
Должен признать, что выглядит это довольно вкусно.
― Дай мне попробовать.
― Только если ты дашь мне один из своих.
― Обменяемся одновременно… ― Я меняю кусочек своей пепперони на ее грибы, в стиле Индианы Джонса.
Тео смеется. Пицца немного расслабила ее. Еда руками уменьшает уровень формальности, поэтому я и выбрал пиццу.
Остаток обеда я провожу, расспрашивая ее о списке гостей, будущих мероприятиях и любимых заведениях Ангуса. Кое-что я уже знаю. Как уже говорил, я провожу свои исследования. Но у Тео глаз наметан на детали и отличная память. Она заполняет пробелы всевозможной информацией, о которой Ангус наверняка даже не подозревает.
Она не сообщает мне ничего личного ― только описывает характер и привычки основных игроков.
Мне нужно знать, на что обращать внимание.
Потому что, когда знаешь, что искать… можешь увидеть все.
И именно Тео стала настоящей загадкой.
Она изменилась. Я не могу объяснить, но сейчас она кажется… не такой жизнерадостной. Но и более стойкой, в ней появились кусочки кремня. Раньше она была такой пугливой, что можно было заставить ее выпрыгнуть из окна, просто рявкнув на нее.
Я был впечатлен тем, что она дала мне отпор на вечеринке. И еще большее впечатление произвело то, что она изменила свое мнение, когда трезво взглянула на факты.
Ангусу на нее наплевать. Если бы ему было не наплевать, он бы никогда не позволил ей ездить в этой смертельно опасной Кэмри. Он бы не изводил ее до тех пор, пока темные круги под глазами не стали бы глубокими, как отпечатки больших пальцев.
Я помню, как он разговаривал с ней на вечеринке ― снисходительно, как с дерьмом.
Да, мне действительно не нравится этот парень.
На самом деле, я с удовольствием заберу его деньги.
Но не сейчас. Ангус не дурак, люди каждый день пытаются засунуть руки в его карманы. Здесь потребуется деликатный подход.
Вот почему я не раздражаюсь на Тео. На самом деле, я рад, что у нее появился хребет. Я уже вложил в эту сделку месяцы работы, не говоря о каждом гребаном пенни, которым владею. Я не могу рисковать тем, что все это рухнет при первом же признаке давления.
― Ты уверена, что готова на все это? ― Я смотрю на нее через стол. ― Я не хочу, чтобы ты сломалась на полпути…
Тео откладывает недоеденный кусочек и хмурится.
― Я хочу этого так же сильно, как и ты. Возможно, даже больше.
Я в этом очень сомневаюсь.
― Отстойно работать на Ангуса? ― Спрашиваю я, улыбаясь.
― Ты даже представить себе не можешь.
― Ты уверена? У меня неплохое воображение…
Я на мгновение опускаю глаза, убеждаясь, что да, Тео все еще выглядит как суровая деловая балерина, и это чертовски горячо. Когда я возвращаюсь к лицу, ее щеки снова украшает милый розовый румянец, что заставляет меня желать сделать его еще ярче.
Она говорит:
― Однажды я описалась, потому что он заставил меня четыре часа записывать его сны.
Это ужасно, но я не могу удержаться от смеха. Слава богу, Тео тоже в конце концов улыбается.
― Я не могу решить, что хуже… описаться или слушать чьи-то сны?
― Не просто слушать… делать заметки. Страницы записей… ― Тео очаровательно надувается, выпятив нижнюю губу. ― Ну и ладно. Стул, который я испортила, был его любимым, так что в итоге я посмеялась последней.
Я фыркаю. Тео на мгновение выглядит испуганной, а затем довольной тем, как сильно она меня рассмешила. Непослушный локон выскальзывает из ее хвоста, коснувшись края брови.
Я не тянусь через стол и не поправляю его ― приберегу это дерьмо для случая, когда Ангус будет смотреть. Но желание сделать это не покидает меня.
― Ангус уже смотрит участки, ― предупреждает меня Тео.
― Я все улажу, не говори ему, чем я занимаюсь, и уж точно не упоминай о земле.
Тео хмурится на меня, ее очаровательная версия хмурого взгляда пугает не больше, чем рассерженный котенок.
― Ты всегда так ведешь дела?
Я пожимаю плечами.
― Каждая сделка уникальна. Это чертовы джунгли; единственное постоянное условие ― нужно все время импровизировать. Выигрывают те, кто умеет быстро реагировать, когда что-то идет не так, потому что именно это всегда и происходит. То
