день Святого Валентина и всякие круглые даты. В старом центре вообще удивительно приятные заведения, но это словно создано для милых встреч.
Правда, подъезд к нему перекрыт, и нам приходится делать небольшой крюк пешком. Илья хмурится и ворчит, что нельзя рисковать хвостиком, на который у него такие многообещающие планы. А я довольна. На улице не так уже и холодно. Эта пятиминутная прогулка доставляет мне удовольствие. Как раз то что нужно, чтобы немного остыть после острых переживаний и согнать горячечный румянец с лица.
В целом, с момента отъезда из галереи Илья снова возвращается к сдержанному поведению: романтика, комплименты, беседы на отвлечённые темы… Будто это не он пятнадцать минут назад вытворял совершенно непристойные вещи. А морковка… Она остаётся за скобками.
И, помня о ней, теперь я уже не могу полностью расслабиться.
Опасный волчара. Матерый.
Соскочить с морковки не удастся.
Даже если я попробую, Волк просто применит запрещённый приём: еще парочка таких властных поцелуев, и я безропотно поглочу… э… морковку. А уж молча или со стонами будет зависеть от его решения. «Я так решил». От этих слов тяжелеет внизу живота.
Илья же практически открытым текстом объявил о своих намерениях, еще тогда, когда я предложила ему кофе. Но в тот момент я ошибочно предполагала, что это лишь гипотетически возможное развитие событий. При удачном стечении обстоятельств.
А сейчас, когда я вижу, что Волк, нет-нет, да и застревает глазами на покрасневшей от его щетины шее, на нацелованных губах, понимаю, что была удивительно наивна. Течение обстоятельств обеспечивает сам Волк. И «обстоятельства» послушно текут.
Это своего рода особая прелюдия. Изысканное соблазнение.
Всё чинно, благородно, двое ужинают в ресторане, даже не касаясь друг друга коленями под столом, но оба отлично представляют себе, к чему все идет. И у картинок в воображении возрастной ценз уже восемнадцать плюс.
Подозреваю, что кино в голове Ильи, значительно более развратное, чем мое. Он совершенно точно искушеннее меня. Вспоминаю то, что он творил с моим телом в том кабинете, и чувствую, как моя температура снова растет. Пытаясь погасить быстро разгорающийся пожар, торопливо отпиваю холодной воды и закашливаюсь.
Приподняв бровь, Илья дарит мне весьма горячий заинтересованный взгляд. Такое ощущение, что он мысли читает и чувствует мое состояние.
Он же не может быть уверен, что я и сейчас его хочу?
Опровергая мои сомнения, в глубине глаз Волка вспыхивает предвкушение.
Боже, да что со мной? Я же никогда не была озабоченной! Неужели я так изголодалась? Или это персональное влияние Ильи Волкова на Иру Зайцеву?
На десерт я выбираю нежный пудинг, но даже не могу им толком насладиться. Прекрасно понимаю, что, когда закончится мой десерт, Волк приступит к своему. И я добровольно на это соглашаюсь.
И теперь я томлюсь, раздираемая противоречивыми чувствами.
Извечный женский вопрос: давать или не давать, тут уже не стоит. Но меня волнует, что Илья решит будто я легкодоступная. Переспать на первом же свидании — поступок, порицаемый в обществе. Но разве я не за этим ответила горячему самцу в приложении? Так чего же мечется моя душа?
Стоит признаться откровенно, что я боюсь, что это будет единственная встреча, потому что Волк потеряет ко мне интерес. Эх, умные советы девчонок, что не стоит строить планов на первом свидании, пропадают впустую. Я слабо себе представляю ночь с этим мужчиной, но в голове уже рисуются картины совместного будущего. Ну не дура ли?
А Илья, тем временем, ведя неспешную светскую беседу, продолжает плотоядно разглядывать меня из-под полуопущенных ресниц.
— О чём ты думаешь, Зайка?
— О будущем, — туманно отвечаю я.
— О далёком?
Прямо сейчас я радуюсь, что ноги побрила.
— Нет, — нервно признаюсь я. — О самом что ни на есть ближайшем.
Волк улыбается так коварно, что у меня внутри ёкает и холодеет в животе.
Большой, сильный, и хочет меня.
— А я его предвкушаю, — хрипло произносит он, и женское чутье подсказывает, что прямо сейчас Волк прикидывает, как бы ему употребить Зайку.
Я, наверно, больше никогда не смогу читать детские сказки.
Господи, да я уже извелась, хуже, чем тогда на столе с раздвинутыми ногами.
Мозг твердит, что мы «не такие», а нечто южнее подает протест и напоминает, что оно уже откровенно заждалось.
Унесите пудинг. Ира, это — морковка, морковка — это Ира.
Нервы натягиваются всё сильнее, поэтому, когда волк расплачивается по счёту, я, оттягивая время, предлагаю прогуляться. Еще немного, и назад пути не будет.
На самом деле, для меня его и так нет.
Кто-то не поймет, почему я решаюсь на такой опрометчивый поступок, но для меня все предельно ясно. Даже чересчур осторожная по жизни я осознаю, что бывают ситуации, когда лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.
Какова вероятность, что мне еще раз встретится такой мужчина? Да ему просто негде меня встретить. Не в приемной же он нарисуется? И не подвезет меня домой.
Все недолгая прогулка происходит в молчании. Илья словно дает мне время смириться. А я чувствую тепло его ладони, которая держит меня за руку, ощущаю, что широкие плечи заслоняют меня от ветра, и понимаю, что хочу, чтобы эти руки повторили свое дьявольское самоуправство, хочу положить голову на это плечо, хочу, чтобы колючая борода раздражала кожу в самых нежных местах. Волк провоцирует меня на самые смелые желания.
Да господи, кому я вру?
Решение было принято моей женской сутью сразу же. Кому какое дело, что я буду позволять себе этой ночью? Маленькое развратное приключение. Порочный секрет, который я сохраню.
Я жду и боюсь тех самых слов, и когда Илья их произносит, я вся покрываюсь мурашками.
— Ириша, я не стану ходить вокруг да около. Приглашаю тебя в гости погреться. Кофе не будет. Будет совсем другое. Ты же понимаешь.
Угу. Погреться и сгореть дотла.
Илья заглядывает мне в глаза, в которых видно неприкрытое желание, сдерживаемое им уже долго. Он протягивает мне руку, и я робко вкладываю свои пальчики в его ладонь.
Гори оно все огнем!
Дверь закрывается за его спиной, и я в растерянности смотрю на мыски своих сапожек.
— Вот ты и попалась, Зайка.
Киваю смиренно.
Осознав, что добыча покорна, Илья помогает мне раздеться. Он медленно разматывает шарфик, словно разворачивает подарок, снимает с меня пальто и даже помогает снять сапожки.
От волнения меня потряхивает.
Взяв меня крепко за руку, Волк ведёт меня к себе в логово. Будто я могу
