Макс Рихтер. Я слишком хорошо все помнила и была не готова повторить подобное.
Может, я ошибалась. Почему вдруг с Назаром должно повториться то же самое, что с Максом? Но проверять не хотелось. Может, когда-нибудь?
Но даже не память о боли удерживала меня от того, чтобы броситься в омут отношений с Назаром. Главной причиной было то, что я его не любила. Назар касался меня, целовал руку, поправлял выбившиеся пряди, приобнимал, я чувствовала его желание, порой он не мог себя сдержать, как мне казалось, дыхание его сбивалось, глаза темнели, он становился настойчивее, эта властность меня притягивала, но и отталкивала — напоминала Макса.
Иногда я думала, что ошибаюсь, мне казалось, что какая-то влюбленность есть, в Назаре было так много привлекательного для меня, но я сравнивала эту влюбленность с тем огромным чувством, которое было у меня к Максу, и все сразу меркло.
Как после близости, в которой было полное доверие, открытость, какая-то взаимоперетекаемость, будто мы с Максом сообщающиеся сосуды, можно было еще раз стать частью кого-то? Все, кто не Макс, казались чужими.
После разрыва я оказалась в мире, в котором больше не было тепла и близости, не было веры и тихого, уютного счастья, опьяняющего восторга от запаха, от дыхания любимого, моего, навсегда моего человека. Я оказалась брошенной, преданной родным, близким человеком. Он отшвырнул меня ногой, как половую тряпку.
Готова ли я поверить в новую любовь?
Нет.
Я не хотела больше любить, а без любви тоже не могла согласиться на отношения. Единственное, я надеялась на время. Говорят, время лечит. Пока оно не справлялось с возложенными на него обязанностями.
Может ли вообще на место такой любви прийти другая не менее сильная? Или такое случается только один раз? И если уж не срослось, подобное не повторится никогда. Тогда стоит ли сравнивать, стоит ли ждать, стоит ли верить?
Миллион вопросов и ни одного ответа.
Назар не дал мне сесть в машину.
— Лора, давай вечером куда-нибудь сходим? — не сдавался, дотронулся до руки.
Я слабо улыбнулась, шутливо его оттолкнула, он отошел, и я села в корпоративную машину.
Водитель завел двигатель. Уже из машины я ответила:
— Вечером я не могу, не оставлю же я дочь дома одну. Ей только семь.
— Бери с собой, я уже соскучился по Лиличке, — Назар применил бандитский прием.
Он будто, и правда, души не чаял в Лиле. И она тянулась к нему, лишенная отцовской заботы и любви. За два года Макс так ни разу и не объявился. Я его видеть не хотела и не ждала, что он со мной свяжется, но он даже ни разу не попытался повидаться с дочерью. Это было больнее всего. Я месяцами плакала из-за дочери, из-за ее вопросов «где папа, когда вернется папа, мама?», за ее ожидание, за то, как постепенно дочь, отчаявшись, перестает ждать, и исчезают неудобные вопросы, на которые у меня не было ответов. Что же ты сделал с нами, Макс?
Он просто исчез, будто сквозь землю провалился. Да лучше бы действительно провалился.
«Гори в аду, Макс Рихтер», — я разозлилась оттого, что сейчас вместо того, чтобы может быть принять ухаживания этого достойного мужчины, думала о своем бывшем муже.
— Нет, Назар, — ответила я как-то слишком резко.
Назар сделал вид, что не заметил этого тона.
Я откинулась на сиденье и закрыла глаза. Эта мысль: «Гори в аду, Макс Рихтер», — вернула меня в недавнее прошлое. Как раз в тот день, когда я впервые столкнулась с Назаром Платоновым два года назад.
Столкнулась буквально, он толкнул меня плечом, видимо, не заметив в спешке, и выбил из рук сумочку.
Я спешила на очередное собеседование. На очередное и последнее, как тогда я решила, измучившись поисками подходящего места.
Прошла только неделя после того, как Макс практически уничтожил меня. Я была в отчаянье, мне было жизненно необходимо срочно найти работу и съехать из квартиры, которую для меня любезно предоставили Яр и Марго.
Я не хотела быть обязанной. Не хотела ни от кого зависеть. Только сама — все сама. Никаких подачек ни от кого.
Я бросилась искать вакантное место на такую же должность, какую занимала, и в той же сфере деятельности — арт-директор в рекламное агентство. Но не тут-то было.
Оказалось, что такое теплое и хорошо оплачиваемое место пусто не бывает. Его занимают либо уже профессионалы такого же уровня, как и я, либо родственники, друзья и тому подобное.
Несмотря на весь мой опыт, несмотря на то что я была известна в этих кругах, все-таки наше с Максом агентство было одним из ведущих, меня везде отфутболивали.
Где-то даже с некоторым злорадством и даже толком не доведя собеседование до конца. И причины я знала, они лично терпеть меня не могли. Как бывшую конкурентку, и потому откровенно глумились.
После четвертого собеседования я сдалась и решила взять «низкий старт» — найти место заведомо ниже тех компетенций, что имею, и дальше уже попробовать трудом и упорством добраться до моего уровня и до той должности, которой достойна.
Но и здесь полное фиаско. Меня не брали с формулировкой «завышенные компетенции и слишком серьезный опыт». Работодатели были уверены, что я, может, и смогу работать, например, менеджером по продажам, но со мной будет тяжело начальству. Такие как я, умудренные опытом, по их мнению, все делают по-своему и не слушаются.
Наш рекламный мирок, который казался мне таким уютным, оказался зубастым и кровожадным. Тем острее чувствовался удар, нанесенный мне Максом. Я так и не поняла, почему он не просто со мной расстался, а лишил вообще всего. Даже перспектив.
Сплетня о том, что генеральный директор рекламного агентства уволил арт-директора, который при этом был его женой, быстро расползлась.
И, конечно, обросла несуществующими подробностями. Выходило так, что либо я такая сволочь, раз уж директор поступил, либо настолько некомпетентна, что даже муж не стал меня терпеть на этой должности.
И как мне было доказать обратное?
В тот день, когда я столкнулась с Назаром Платоновым, я спешила на свое последнее собеседование. Я окончательно решила, что это будет последняя попытка устроиться арт-директором. Если не получится, отправлюсь искать что-то вообще в другой сфере.
Я уже готова была пойти хоть продавцом в магазин. Плевать. И продавцом я пробьюсь выше. Так я считала.
Но на самом деле у меня полностью исчезли амбиции. Оказалось, они целиком держались на Максе. Я хотела засесть в доме, где-то на берегу моря, ну или пускай озера,
