очевидным. Из тебя получился бы ужасный шпион, или, может быть, ты просто отчаянно хочешь остаться со мной, — сказал я, проводя пальцем по крошечной твердой точке за ее правым ухом, довольный тон смягчил мои слова. — Так вот где стоит штамп владельца. Приятно знать.
— Ты все такой же неадекватный, как и тогда, когда мы встретились, — обвинила она.
Я рассмеялся.
— Ты так говоришь только потому, что в последнее время мы мало времени проводили вместе. Я намного, намного хуже, — пообещал я ей. — Держись. Сейчас будет больно. — Я поднес нож к ее коже. — Один… два…
Я сделал неглубокий надрез на счет «два», прежде чем она успела нагнать на себя еще больше страха.
Она злобно выругалась, когда я вынул маячок и разгладил крошечный лоскут кожи.
— Ты сделала это намного сложнее, чем нужно было, — заметил я, положив руку на ее задницу. Я не мог перестать прикасаться к ней. Я хотел поглотить эту женщину — всегда хотел — но время было не на моей стороне. Мы должны были двигаться.
— Пошел ты, — пробормотала София, словно это была мантра, отгоняющая зло.
Однако против меня она не действовала.
— Может быть, позже, lastochka, если у нас будет время4. Но не волнуйся. Я не скажу дорогому папочке, что тебе нравится быть связанной и отшлепанной.
— Я тебя ненавижу, — огрызнулась она.
— Тогда быть тобой — отстой, потому что ты застряла со мной. Вставай. Мы уходим.
Я потерял счет тому, сколько мы прошли в тот день. За пределами Трентона леса не были особенно густыми. Комплекс Де Санктисов находился в мертвой зоне, вокруг него располагались лишь небольшие городки. Трентон, расположенный к западу, был самым густонаселенным районом. Несмотря на это, мы держались вдали от цивилизации, скрываясь в густой зелени. В лесу я всегда чувствовал себя как дома, в отличие от города.
Наступила ночь, пока я тащил Софию через лес за собой. Теперь ее руки были связаны впереди, а чтобы она не закричала, если ей покажется, что в лесу ходят другие люди, я вставил ей в рот еще один кляп из мягкого хлопка, оторванного от моей футболки.
Весь последний час она была тихой.
Когда стало слишком темно, чтобы идти дальше, я повел ее вниз, в затененный переход под мостом. Дорога наверху была больше, чем те, к которым мы приближались до сих пор. София оживилась, когда увидела проезжающие высоко над нами машины. Затем заметила мою ухмылку и нахмурилась.
— Говорят, надежда умирает последней, — поддразнил я, сталкивая ее за собой вниз с небольшого холма в канаву. Воняло сточной водой и мочой.
— Здесь мы будем спать. Уверен, что это не совсем соответствует твоим стандартам, но так мы сможем укрыться от ветра.
Я потянул за края ее кляпа.
— Закричишь или пожалуешься, и я верну его на место, — строго сказал я ей, прежде чем стянуть кляп.
— Ты долбаный псих, — выплюнула она в гневе, тут же проигнорировав мое предупреждение.
Я хмыкнул и поднес большой палец к ее рту, проводя им по пухлым губам и возвращая кровь обратно.
— Не могу сказать, что я тебя не предупреждал.
Я поднял руку с кляпом.
— Нет, остановись, не надевай его. Я буду молчать, — взмолилась она. Возможно, мысль о том, чтобы просидеть всю ночь с набитым сухой тканью ртом, была слишком невыносима.
Я поднял бровь, глядя на нее.
— Правда? Ты будешь вести себя хорошо?
Она кивнула.
Я потянул за веревку, которой привязал ее к себе.
— Скажи это и заставь меня поверить.
— Я буду вести себя хорошо, — процедила она сквозь зубы.
— Ты будешь хорошей девочкой для меня.
Я терпеливо ждал.
— Ты будешь хорошей девочкой для меня, — повторила она слово в слово.
Я усмехнулся.
— Попробуй еще раз, и на этот раз постарайся, потому что я не вижу причин, по которым это не должно вернуться обратно в твой маленький умный ротик.
— Я буду хорошей девочкой для тебя, — пробормотала она.
— Назови мое имя. Скажи, что будешь хорошей девочкой для меня, и произнеси мое имя. Мне нравится, как оно звучит в твоих устах, — подсказал я ей. Теперь я просто играл с ней и наслаждался каждой минутой.
Выдохнув, она встретила мой взгляд.
— Я буду хорошей девочкой для тебя, Николай. Пожалуйста, не надо.
Желание ударило меня в пах.
— Очень мило, lastochka. Потрясающе.
Я поднес руку к ее свисающим волосам и заправил прядь за ухо. Лунный свет отразился от чего-то стеклянного вдалеке, спрятанного между деревьями, в добрых пятидесяти метрах от дороги.
Небольшая хижина. Мне всегда везло, как дьяволу.
— Пошли, королева бала. Давай посмотрим, сможем ли мы найти тебе более уединенное место для сна.
Я постучал в дверь, и мы стали ждать. Внизу по дороге проехало несколько машин, слишком далеко, чтобы разглядеть меня и мою пленницу, стоящих на возвышении справа от дороги. После минутного молчания я взял в руки нож и вскрыл замок.
София с тоской смотрела на дорогу внизу. Когда дверь приоткрылась, она нахмурилась.
— Здесь было открыто?
— Конечно, нет. — Я вошел в хижину и поискал выключатель света. — Я обладаю магическим прикосновением. Не волнуйся, я покажу тебе позже.
София издала восхитительное фырканье, которое, вероятно, думала, что я не расслышу. Я втащил ее внутрь. Это место было похоже на станцию рейнджеров или охотничий домик. Здесь было грязно, неухоженно и пахло смертью. Но это было лучше, чем под мостом. В комнате стояла маленькая походная печка, стол на одного и продавленная односпальная кровать в углу. У стены, под заколоченным окном кто-то оставил решетку для огня.
Я осмотрелся, оценивая ситуацию, после чего кивнул.
— Сойдет. И не говори, что я никогда не водил тебя в приличные места.
Все здесь было запущено — от паутины в углу до толстого слоя пыли на столе.
— Почему бы тебе немного не смахнуть пыль с этого места?
— Я не твоя горничная, — отрезала София.
— Хорошо, Ваше Высочество, тогда почему бы Вам не присесть?
Не оставляя ей выбора, я опустил ее на единственный стул за столом, привязав веревку к ножке стола.
— Я также не собака, — пробормотала она.
Я подошел к шкафам над крошечной импровизированной кухней и открыл их, проверяя, что внутри.
— Я в курсе, поверь мне. Я прекрасно знаю, кто ты, — сообщил ей, опираясь бедром о стойку.
— И кто же?
— Заноза в моей заднице. Природа зовет?
Она смерила меня убийственным взглядом.
Посмеиваясь над ее реакцией, я направился к камину. Решетка была чистой, а рядом лежала охапка сухих дров, старые газеты и даже
