Подхожу к сооружению и провожу рукой по полированному дереву. Зрелище впечатляющее, хотя и немного пугающее.
— Ох. Леди, прошу прощения. — Мы оборачиваемся и видим мужчину средних лет в комбинезоне, который держит в одной руке шлифовальную машинку, а в другой — чашку кофе. — Выглядит неплохо, да? — Он указывает на крест шлифовальной машинкой и делает большой глоток кофе. — Решил проверить размер, перед тем как сделать остальные.
— Это сделали вы? — недоверчиво спрашиваю я.
— Я, конечно. — Он смеется, присоединяясь ко мне у креста.
— Потрясающе. — Начинаю размышлять. Он идеально впишется в спроектированную мною кровать, которая так понравилась Джесси.
— Благодарю вас, мисс, — гордо говорит он. Я оборачиваюсь и вижу, что Кейт, нахмурившись, рассматривает это произведение искусства.
— Не будем вам мешать. — Я киваю Кейт, показывая, что нам пора, она улыбается рабочему и вслед за мной выходит из комнаты.
Мы возвращаемся на площадку галереи.
— Я не поняла, — ворчит она.
— Кейт, это искусство. — Я смеюсь. Крест не розовый и не аляповатый, так что я не удивлена, что ей не понравилось. У нас очень разные вкусы.
— А там что?
Я провожаю ее взгляд, направленный вверх по лестнице, ведущей на третий этаж. Пугающие двери слегка приоткрыты.
— Не знаю. Может, банкетный зал.
Кейт поднимается по лестнице.
— Давай посмотрим.
— Кейт! — Я бросаюсь за ней. Я очень хочу найти Джесси. Чем дольше я откладываю разговор с ним, тем дольше мне приходится убеждать себя в его необходимости. — Кейт, пойдем.
— Я одним глазком, — говорит она, толкая дверь. — Черт! — верещит она. — Ава, ты только посмотри.
Ладно, мое любопытство не на шутку задразнили. Я пробегаю оставшуюся часть пути вверх по лестнице и до банкетного зала, резко останавливаясь рядом с Кейт. Черт возьми.
— Извините!
Мы смотрим в направлении голоса с иностранным акцентом. Коренастая дама, держа в руках чистящие салфетки и антибактериальный спрей, шаткой походкой направляется к нам.
— Нет, нет, нет. Я убираюсь. Общая комната закрыта для уборки. — Она оттесняет нас обратно к двери.
— Остынь, сеньорита, — смеется Кейт. — Этот дом принадлежит ее парню.
Бедная женщина отшатывается от резкости Кейт, одаривая меня взглядом, а затем кланяется.
— Простите. — Она засовывает спрей в карман фартука и сжимает мои руки своими загорелыми морщинистыми пальцами. — Мистер Уорд, он не говорит, что вы приходить.
Паника женщины заставляет меня неловко переминаться на месте, я бросаю на Кейт полный осуждения взгляд, но она его не замечает. Она слишком поглощена осмотром колоссальной комнаты, в которой мы находимся. Я ободряюще улыбаюсь уборщице-испанке, угодившей из-за меня в затруднительное положение.
— Все в порядке, правда, — уверяю я ее. Она снова кланяется, отходя в сторону, оставляя нас с Кейт осмысливать то, что нас окружает.
Оглядываюсь по сторонам, и первое, что меня поражает, —насколько эта комната прекрасна. Как и все остальное в доме, она щедро обставлена красивой мебелью и декором. Пространство огромное, с легкостью может охватить половину всей площади этажа, а когда я оглядываюсь, то понимаю, что оно расположено полукругом, выходя на лестничный пролет. Мы проходим в центр комнаты, она даже больше, чем показалась на первый взгляд. Высокий сводчатый потолок с деревянными балками, тянущимися из одного конца в другой, висящие между ними чрезмерно детализированные, золотые люстры отбрасывают туманное сияние. В комнате доминируют три арочных, створчатых окна в георгианском стиле, с пурпурными австрийскими жалюзи, отороченными золотой джутовой тесьмой. Мили и мили золотого шелка, оплетенного малиновой тесьмой, немного присобраны и удерживаются по бокам золотыми зажимами. Темно-красные стены создают драматический фон для изысканно застеленных кроватей, расположенных по периметру комнаты.
Кроватей?
— Ава, что-то мне подсказывает, что это не банкетный зал, — шепчет Кейт.
Она отступает вправо, и я застываю на месте, пытаясь понять, на что смотрю. Эта огромная, роскошная общая спальня и есть «общая комната».
На стенах нет никаких картин, оставляя пространство для всевозможных позолоченных металлических каркасов, крюков и подъемных устройств. Все они выглядят достаточно невинно, как экстравагантный декор, но постепенно приходя в себя от шока, назначение комнаты и ее содержимое начинают проникать в мой мозг. Миллион причин пытаются отвлечь от вывода, к которому я медленно прихожу, но окружающим меня устройствам и хитроумным приспособлениям нет другого объяснения.
На меня наконец обрушивается запоздалая реакция.
— Твою мать, — шепчу я себе под нос.
— Следи за языком. — Его мягкий голос обволакивает меня.
Стремительно разворачиваюсь и обнаруживаю, что он, спокойно наблюдая, стоит позади меня, руки в карманах джинсов, лицо совершенно бесстрастно. Мой язык словно налился свинцом, подыскиваю, что же сказать. А что тут скажешь? В голове роится миллион воспоминаний о последних нескольких неделях. Тогда я отмахивалась от очевидного, игнорировала их или, что более важно, отвлекалась. То, что говорил он, что говорили другие люди — вещи, которые я считала странными, но не вдумывалась, потому что отвлекалась на него. Все это время он отвлекал меня. Из кожи вон лез, чтобы скрыть все это. Что еще он мне не говорил?
Боковым зрением вижу Кейт. Мне не нужно на нее смотреть, чтобы понять, — у нее, вероятно, такое же выражение лица, что и у меня, но я не могу отвести взгляд от Джесси, чтобы удостовериться.
Он с нервной улыбкой бросает взгляд в сторону Кейт.
В комнату врывается Сэм.
— Черт! Кажется, я велел тебе оставаться на месте! — кричит он, впиваясь в Кейт яростным взглядом. — Черт бы тебя побрал, женщина!
— Думаю, нам пора, — тихо произносит Кейт, подходя к Сэму и беря его за руку, чтобы вывести из комнаты.
— Спасибо. — Джесси кивает им, а потом снова смотрит на меня. Его плечи слегка приподняты, что говорит о напряжении. Он выглядит очень обеспокоенным. Так и должно быть.
Слышу приглушенное сердитое перешептывание Кейт и Сэма, когда они спускаются по лестнице, оставляя нас одних в общей комнате.
Общая комната. Теперь все имеет смысл. То распятие внизу — не предмет искусства для украшения стен. Странное сетчатое сооружение в номере — не антиквариат. Женщины, разгуливающие по дому так, словно они здесь живут, — не деловые женщины. Ну, может, и деловые, но не тогда, когда они здесь.
О, боже, помоги мне.
Вижу, как Джесси начинает яростно терзать зубами нижнюю губу. Мое напряженное сердцебиение учащается с каждой секундой. Безусловно, это объясняет моменты задумчивости, в которые он впадал в течение последних нескольких дней. Должно быть, понимал, что я обнаружу? Собирался ли он мне когда-нибудь рассказать об этом?
Он опускает взгляд в пол.
— Ава, почему ты не подождала меня дома?
Все встает на свои места, и шок начинает перерастать в гнев. Какая же я глупая дура!
— Ты сам хотел, чтобы я приехала, — напоминаю я.
— Только не так.
— Я послала тебе сообщение. Написала, что уже в пути.
Он хмурится.
— Ава, я не получал от тебя никаких сообщений.
— Где твой телефон?
— У меня в кабинете.
Собираюсь достать мобильник, но тут мне в сознание проникают его утренние слова.
— Ты об этом хотел поговорить? — спрашиваю я. Он вообще не хотел говорить о нас. Он хотел поговорить обо всем этом дерьме.
Он снова поднимает на меня глаза, и в них безошибочно угадывается сожаление.
— Пришло время тебе узнать об этом.
Я распахиваю глаза.
— Нет, Джесси, это время должно было наступить давным-давно.
Делаю полный оборот, вспоминая, где нахожусь. Все по-прежнему на своих местах, ясно и четко — я не сплю.
— Твою ж мать!
— Ава, следи за языком, — мягко упрекает он.
Я резко оборачиваюсь и в шоке смотрю ему в лицо.
