Для невесты настало время переодеваться, но сначала она бросила свой букет и сделала так, чтобы его поймала Ханичайл. Они понимающе улыбнулись друг другу. Когда-нибудь, если будет угодно Богу, она тоже станет невестой.
Вскоре Лаура, переодевшись в костюм кремового цвета и шляпку, сидела рядом с Билли в «роллсе». Они ехали на железнодорожную станцию в Лидс, чтобы сесть в поезд, на котором впервые встретились, и поехать в Лондон. Это будет первым этапом их путешествия до Позитано и яхты Алекса «Аталанта», на которой молодожены проведут свой медовый месяц, совершая круиз по Средиземному морю.
Гости осыпали новобрачных лепестками роз, рисом и конфетами, а Лаура махала им рукой. Смеясь, она послала лорду Маунтджою воздушный поцелуй и могла поклясться, что заметила в его глазах слезы, когда он в ответ помахал ей.
Все согласились, что Лаура была самой красивой невестой и что свадьба была необыкновенная. Но прием еще не закончился. На лужайке начались танцы, за ними последовали ужин и фейерверк, который лорд Маунтджой всегда любил.
— Прекрасное завершение такого чудесного дня, — сказала Джинни, сидя с ним рядом.
— Именно так, именно так, — ответил старый граф, похлопав ее по руке. — Лаура делает вам честь, моя дорогая.
— Думаю, что и Джорджу Маунтджою, — добавила Джинни с застенчивой улыбкой. — Вы знаете, мне бы хотелось навестить вас в вашем чудесном доме в Лондоне, о котором я так много слышала, и в Маунтджой-Парке.
— Действительно хотите? — На лице лорда Маунтджоя появилась довольная улыбка. — Тогда почему бы нам не организовать еще один прием? Только на этот раз он будет специально для вас. Надеюсь, что мы будем наслаждаться компанией друг друга.
Тетя Софи, сняв шляпку, опустилась в кресло рядом с Маунтджоем прд последние всплески огней фейерверка.
— Одну выдали замуж, осталось две других, — проговорила она. — Возможно, нам долго придется ждать свадьбы Ханичайл, но они так счастливы.
— И так любят друг друга, — добавил лорд Маунтджой, подумав про себя, что еще совсем недавно не понимал значения этого слова. Сейчас его жизнь, казалось, была наполнена любовью.
— Что касается Анжу, — продолжила тетя Софи, — то только остается гадать, кто из ее многочисленных молодых людей станет женихом. Боюсь, что нам до последней минуты не суждено знать, пойдет ли она к алтарю с женихом или сбежит с его шафером.
— Маленькая кокетка, — рассмеялся лорд Маунтджой.
— Не ломайте голову, — сказала Джинни. — Анжу крепко стоит на ногах. В ней больше здравого смысла, чем вы думаете. Нужно только время, чтобы она немного повзрослела.
— Осмелюсь сказать, что вы правы, — согласилась тетя Софи. — Маунтджой, машина уже ждет нас, чтобы отвезти в Харроугейт. Полагаю, что чудесный день закончился.
— И положил начало многим другим, — от всего сердца сказала Джинни, целуя всех на прощание: Анжу и Сюзетту, Ханичайл и Алекса, Софи и Уильяма Маунтджоя. — Сейчас мы одна семья, — добавила она.
Лорд Маунтджой помахал на прощание рукой и, повернувшись к Софи, сказал:
— Чудесная женщина, просто чудесная. Разве я не говорил всегда, что в йоркширских женщинах есть что-то особенное?
— Допускаю, что говорил, — сухо ответила тетя Софи.
Через несколько недель лорд Маунтджой сидел в библиотеке, пил свою обычную вечернюю порцию виски, размышляя на тему: что такое счастье?
Сейчас, когда все девочки разъехались, в Маунтджой-Хаусе снова воцарилась тишина. Он дал каждой из них по равной доле своего состояния, открыл перед ними возможности и неожиданно для себя отдал им свое сердце, взамен получив скандал и трагедию, но они также дали ему свою любовь и огромное счастье.
Неожиданно зазвонил телефон.
— Алло, — произнес Маунтджой поднимая трубку.
— Дядя, это я, Ханичайл.
— Моя дорогая, где ты? — На лице старого графа появилась довольная улыбка.
— Мы с Алексом в Париже и собираемся пообедать с Анжу и ее новым воздыхателем. На этот раз французом.
— С французом? — фыркнул Маунтджой. — Что плохого в солидном английском парне, хотел бы я знать?
Ханичайл засмеялась, и ее смех прозвучал в ушах Маунтджоя музыкой.
— Дядя, но она ведь тоже француженка.
— Да, да, — согласился граф, удивляясь собственной глупости. — Полагаю, что тогда я должен простить ее, — добавил он, и Ханичайл снова засмеялась.
— Я хотела предупредить тебя, что мы все приедем на прием в честь Джинни в эту субботу.
— Я очень рад, что ты решила не пропустить это событие. К этому времени вернется и Лаура, и у нас будет дополнительный повод для праздника.
— Значит, скоро увидимся, — сказала Ханичайл. — А сейчас мне надо спешить, иначе мы опоздаем на обед.
— С нетерпением ожидаю встречи с тобой, — проговорил Маунтджой, неохотно заканчивая разговор.
— Я тоже. — Ханичайл помолчала и добавила: — Дядя Маунтджой, есть еще одна вещь. Я люблю тебя.
В трубке раздались частые гудки, но Маунтджой продолжал держать ее, улыбаясь.
Затем он снова опустился в кресло, отпил глоточек виски и стал думать о детях, которые родятся у его девочек. Его правнучки. Ну почти. Он был уверен, что старина Джордж не стал бы возражать против этого. И если хорошенько подумать, то Джордж в конце концов оказался не таким уж плохим парнем.
В одном старый граф был уверен точно: его девочки будут навещать его, а значит, он больше не будет одиноким человеком.
Ханичайл — голубушка.
Подождите, подождите меня минуточку (фр.). — Здесь и далее примеч. пер.
Черт, о, черт (фр.).
Боже мой, ну и жара (фр.).
Роковая женщина (фр.).
Проблески зари (англ.).
Дерьмо, вот дерьмо (фр.).
Не так ли, мой дорогой Гарри? (фр.)
Спокойной ночи, капитан. Спокойной ночи, синьора (ит.).
Большое спасибо (ит.).
