ничего не предпринимала. Даже с пьяным она бы с ним не совладала. И боялась того, на что он в таком состоянии был способен.
Вместо домофона завибрировал смартфон. Жерар глянул на экран и отобрал телефон до того, как она успела ответить, но звонок Зайкина не сбросил. Мелодия нарастала.
— Откажи ему, — на французском мужчина говорил почти без запинки.
Карина уже устала возмущаться и расстраиваться. Она столько раз умирала внутренне за последние дни и воскрешала, чтобы мучиться дальше, что не находила в себе эмоций. Только глубокую удрученность.
— Жерар… — выдохнула часть напряжения из груди, но не полегчало, — …что это изменит?
Он мотнул головой рвано и глотнул виски.
— Неважно. Просто не могу смотреть на вас счастливых. Будь хорошей девочкой.
Карина протянула руку за телефоном, но Жерар оставил его у себя, просто принял звонок и включил громкую связь. Она сразу собралась.
— Кариш, я буду минут через десять-пятнадцать, в пробке подзастрял, — сообщил Зайкин веселым голосом.
— Слушай, — девушка взяла паузу, чтобы придумать более-менее правдоподобное объяснение, решила, что после Жерара ему все спокойно расскажет, а сейчас нужно соврать, — извини, я…
Жерар выдавил смешок и проговорил громко:
— Зайкин! Торжественно объявляю, что ваше свидание отменяется. Ничего, ты переживешь.
— Кариш, что случилось? — услышала она приглушенное возмущение.
Завершив вызов, Жерар ухмыльнулся.
— Сволочь, — прорычала она и сжала кулаки, жалела, что не умела драться, так бы и вдарила ему по зубам.
Жерар глотнул еще виски и поставил бутылку на тумбу, а сам через ее телефон вызвал такси. Пьяными пальцами долго вводил адрес концертного зала, который вычитал в билете, наконец, озвучил, что карета будет подана через пять минут. Карина за ним пристально следила, дышала агрессивно, как загнанный зверь, но не двигалась. Просто проклинала все про себя.
Посмотрев на нее, он подошел и поцеловал крепко. Алкоголь на языке кислил. Отпихнуть его она так и не смогла. Он прижал ее к стене, тискал за грудь и попу. Только сигнал о прибытии такси его успокоил.
Жерар тащил Карину за руку, то медленно, то резко, дергал, как собачонку — такой она себя представляла, изуродованной шавкой, которую держали для прихоти и битья. Надеялась, что рыцарь успеет и вызволит ее из лап ужасного дракона. Впрочем, девушка давно привыкла к тому, что сказки, если и случались, то не с ней, а если с ней — то страшные. Она так упорно защищала Полину от подобного, а сама легко лезла в лапы мудаков, и вот поплатилась.
Когда такси отъехало, она увидела, как во двор заворачивает Зайкинский «Смарт» и чуть не подпрыгнула на месте, развернулась вполоборота, следила за тем, как парень вылетает из хэтчбека и несется к подъезду. Но некому было ему открыть. Телефон жужжал от его звонков, которые Жерар спокойно сбрасывал, а потом просто перевел в режим «Не беспокоить» и повернулся к Карине.
— Красавица, расслабься, — он погладил ее по коленке.
— Не трогай меня, пожалуйста, — она отодвинулась и прижалась к двери, больше на него не смотрела и не слушала, было противно.
Не знала, что делать с этим безумцем. Пыталась анализировать и думать, искать еще выходы. Представила первый вариант: потерпеть его немного и улучить шанс сбежать, отпроситься в туалет, например. А наутро просто ждать, что он вытворит. Пусть всем расскажет, созовет комиссию, их отчислят. И тогда мать сошлет Зайкина в Америку, и она, действительно, останется ни с чем: без денег, без работы, без учебы и без любви. И даже сестры у нее теперь не будет.
Карина пыталась понять, готова ли к такому краху. Казалось, могла остаться без всего, кроме Зайкина. А если бы он уехал в другую страну, она бы его точно потеряла. Они бы пытались коряво встречаться на расстоянии и даже неплохо занимались бы сексом по «Скайпу», но рано или поздно парень бы потерял к ней интерес. У него там была бы совсем другая жизнь, а она бы здесь гнила в одиночестве. Не сомневалась, их отношения расстояние в океан не выдержали бы. Они и вблизи трещали по швам.
Зайкин остался ее единственной опорой. С такой опорой можно было вытерпеть все. А без нее ничего не имело основания.
В клубе все рассаживались по местам. Зал оказался небольшим, и зрителей пришло не так много, но все равно теснота ощущалась. Аля и Оля постарались, выкроили им билеты в первый ряд, правда, сбоку. Карина, действительно, пыталась расслабиться, хотя бы насладиться шоу, раз все равно приходилось терпеть этого ублюдка рядом. Он глядел на нее долго и упорно черными влажными глазами. Лицо кривилось в гримасе недовольства и разочарования. Опьянение придавало ему гротэска, подчеркивало уродливость, обнажало злодейские черты. Девушка игнорировала его, насколько могла. Не останавливала поползновения влажных рук, но ни на что не отвечала и в лицо не смотрела. Взывать к его человечности утратило всякий смысл. По крайней мере, в таком дурмане Жерар походил на сгусток животных инстинктов без мозгов и внутренней логики.
Сбежать она так и не решилась. Издевательский голос в душе Карины озвучил: «Опустилась. Дно достигнуто».
Представление позволило немного отвлечься, хоть никакого удовольствия она не получила, будто и вовсе лишилась этой способности — получать удовольствие. Красивые мужчины и женщины, полуголые и разукрашенные, выполняли сложные движения в танце под насыщенную и эротичную музыку. Между ними искрилась страсть. На сцене происходила вакханалия. Все кидались из стороны в сторону, потом перемешивались и возбуждали друг друга и зрителей. Карина смотрела на это сначала безэмоционально и без всяких мыслей. Ее накрыла фрустрация, а затем отвращение. Не к Райне и не к танцорам, и даже не к Жерару. К той жизни, которую она сама же до основания разрушила и за которую все равно продолжала цепляться. А, на самом деле, к той внутренней себе, которую, наконец, оголила.
После шоу Жерар опять усадил ее в такси и повез домой. Приставал прямо при водителе. Лицо она выворачивала, но до шеи он дотягивался и жадно ее целовал, а рукой ползал в промежности, пытался найти там центры возбуждения, которые были выжжены. Карина уже не отбивалась. Обмякла и не подавала никаких признаков жизни. Пусто смотрела в стекло. Заметила, как водитель поглядывает назад, хмурится, как будто хочет помочь, но не понимает, надо ли. Ему она отрицательно покачала головой в зеркало заднего вида и больше не обращала внимания. В ее глазах он мог прочитать: «Все, что со мной происходит, — это мой собственный выбор. Я все это заслужила».
В кармане брюк Жерара завибрировал ее телефон, который
