поворотов, Джип остановился.
Меня всё так же, без особых церемоний, выволокли из салона и потащили в неизвестном направлении.
Лестница вверх. Спуск вниз. Долгий переход. Потом повторение пройденного. Снова подъем и спуск... и, наконец, долгожданный привал в подвальном помещении, в которое меня грубо затолкали, после чего оставили в гордом одиночестве.
Пакет с меня великодушно сбросили, а вот руки так и остались в плену жесткой стяжки. Я опасливо крутанулась вокруг оси, в попытке разглядеть комнату и растерялась от представившейся картины. Сначала думала, что приведут, по законам жанра, в заброшенное помещение, грязный подвал или что-то схожее с ним, но я ошиблась. Помещение могло похвастаться окном, правда, расположенным практически под потолком и таким узким, что едва голова пролезет; двумя стульями в самом центре, приятной, отнюдь не мрачноватой расцветкой стен. Ещё здесь были две профессиональные видеокамеры, установленные на треногах в противоположных друг от друга углах, письменный стол и удобное, мягкое кресло.
Выглядело… не так уж и страшно. Постепенно, волна облегчения прошлась по телу. Пускай и насильно привезли, но, может, всё обойдется простым общением без применения насилия? Хотя не понимала, в чем на этот раз провинилась и кому могла понадобиться кроме Удовиченко?
От неудобного, долгого пребывания за спиной запястья ныли, заставляя постоянно шевелить ими, что вызывало ещё больший дискомфорт. Шаг за шагом начала изучать комнату. В надежде чего? Запасного выхода? Ага.
Медленно перемещаясь вдоль стен, напряжено прислушивалась к доносившимся из-за стены непонятным звукам, пытаясь определить, что могло их издавать. Наверное, огромный механизм или машина, в натяжку работающая без остановки. Где-то я уже что-то подобное слышала.
Скользнув безучастно взглядом по полу, громко вскрикнула, распознав в бурых, засохших посреди комнаты пятнах кровь. От увиденного всё застыло внутри, а мимолетное чувство облегчения как рукой сняло. Сердце сжалось от плохого предчувствия. Всё тело окатило волной ледяного отчаяния. Снова одни и те же вопросы: кому, зачем? Удовиченко? Ведь это его водитель затащил меня в машину. Это он был с утра возле дома. Какие бы скрытые мотивы он не преследовал – было от чего затрястись.
Не знаю, сколько прошло времени, но за окном сгустились сумерки. Обо мне или позабыли или специально оттягивали время, играя на нервах. И скажу честно, у них это прекрасно получалось. Неизвестность не то, что убивала морально, она заставляла вздрагивать от любого шороха, скрипа с замиранием ожидая вердикта.
Я уже не чувствовала рук, хотелось пить, живот неприятно ныл, требуя принять горизонтальное положение и расслабиться. А мозг… он отказывался верить в происходящее, цепляясь за самые бредовые объяснения.
За прошедшее время я изучила каждую щель, каждое пятнышко и даже умудрилась вздремнуть. Сердце сжималось от мысли об отце. Фантазии не стоило особо напрягаться, представляя, как он огорчится, не застав меня дома.
Скрипнул дверной замок, в проеме показалась знакомая фигура Тимуровской шавки. Он постоял с минуту, пристально рассматривая меня, а потом отошел в сторону, пропуская новое действующее лицо. Хотя… как сказать, новое. Придерживая под мышкой объемную папку, в помещение вошел Моренко Игорь Александрович. За ним следом засеменил худощавый мужик. Не обращая на меня внимания, он подошел поочередно к каждой из камер, понажимал там что-то, а потом отошел в сторонку, сцепив за спиной руки.
— Приветствую, вас, Лидия Ивановна в своей скромной обители, — начал Моренко, грузно опустившись в кожаное кресло. — Прошу, в ногах правды нет, присаживайтесь.
Я обалдело присела на стул, уставившись в отекшее лицо и судорожно сглотнула. Неожиданно.
— Помню, наше с вами знакомство произошло не весьма лицеприятно. Сейчас мы это исправим, потерпите немного. Заранее прошу прощения за столь радикальные методы современной доставки, — ухмыльнулся, плотоядно сверкнув глазами, и принялся рассматривать меня, — но вы бы вряд ли приехали ко мне добровольно.
Снова послышался звук открываемой двери, впустившей ещё одного знакомого, при появлении которого неприятно засосало под ложечкой. Юхимов. Не удивлюсь, если следующим войдет Молоков, а потом и Удовиченко. Что за сходка такая?
— Надумали учинить допрос? — догадалась, презрительно улыбнувшись. — Не имеете права, — едко выдала и с презрением посмотрела на Валерку.
— О-о-о, ты не в том положении, чтобы умничать, — он скрестил на груди руки, заинтересованно уставившись на мою грудь. — Слышал, Студинского можно поздравить. Интересно, поверил? Я до сих пор готов принять тебя с распростертыми объятиями, только… извини… придется сделать аборт.
У меня язык прилип к нёбу от ужаса, когда сказанное дошло до парализованного страхом мозга, а по позвоночнику заструился холодный пот. Сволочь. Мало ему Егор всыпал. Только сейчас это поняла. Таких не бить надо, а в асфальт закатывать.
— Итак, Лидия Ивановна, — прервал наше «милое» общение Моренко, закончив созерцать меня, — сейчас я кратко введу вас в курс дела, после чего у вас будет минута на размышление.
— После которой?.. — во рту пересохло от самого худшего.
— После которой станет ясно: выйдете ли вы отсюда целой и невредимой или… ваш добродушный отец никогда не узнает, куда запропастилась его милая дочурка.
Он сложил руки на столе, поджал губы. Я, конечно, начинала догадываться, чего от меня захотят в итоге, но блин, я не настолько осведомленна в свете последних событий. Покосилась на долговязого, направившего на меня камеру. Снимает. Железные доказательства, с которыми не поспоришь.
— Что вы хотите? — просипела, еле ворочая языком.
Моренко хитро улыбнулся, не прекращая прожигать во мне дыры:
— Всего лишь правду, Лидия Ивановна. Всего лишь её. Вы расскажите нам о махинациях Студинского. О его связях с налоговой. Сколько. Кому. Когда. Смею повторить – это в ваших интересах, если не хотите стать соучастницей.
— Что? Какой соучастницей? Вы… да я всего лишь секретарь!
— Которой стали совсем недавно. Я знаю, что вы в курсе о многих сделках Студинского и можете подтвердить его дружбу с криминальными авторитетами.
От страха заложило уши. Это самое настоящее предательство. Егора, Дударева, Бердника.
Обманчивая комната, обманчивые, доброжелательные лица. Это в сто крат хуже избиения.
— Смею заверить, что я тут с официальным визитом, — добавил Моренко расправил грузное тело, сощурив глаза.
Я не слышала о чем он спрашивал, скорее догадалась по губам. В ушах продолжало звенеть от зашкалившего пульса. Нервно сглотнула, наблюдая за противными, ухмыляющимися рожами. Твари.
— Я ничего не знаю, можете спросить у Удовиченко.
Юхимов гадко рассмеялся, направляясь ко мне. Заметив это, вскочила на ноги, заметавшись по комнате, которая неожиданно уменьшилась. Одна камера, вторая. Стена. Оператор. Моренко. Забившись
