был неправ. Теперь я знаю, что если ты любишь кого-то, ты не причинишь ему боли. - Я удрученно качаю головой. - Ты недостаточно любишь меня, если можешь лгать месяцы и продолжать морочить мне голову, не имея никакого плана на наше будущее.
- Меня тошнит от мысли потерять тебя, не говори мне, что я недостаточно люблю тебя. Я бы отдал все ради тебя.
- Но ты этого не сделал, и этим все сказано, - шепчет она, печально качая головой. - Все кончено, Тристан. Спасибо тебе за то, что ты сделал, ты действительно спас меня. Теперь мне нужно спасти себя х.
- Я тебя не отпущу, - клянется он.
- Я уже ушла, тебе не за что держаться. Я говорила тебе беречь мое сердце, что я не прощу тебя, если ты причинишь мне такую боль, и я не шутила, - я направляюсь в свою комнату с девочками на буксире, но останавливаюсь, прежде чем переступить порог. Я поворачиваюсь и смотрю на него в последний раз. Я буду вынуждена увидеть его в классе, но это последний раз, когда я смотрю на него, пока он все еще мой. Он растрепанный и помятый, его лицо искажено мучительной гримасой, его глаза отчаянно ищут мои, как будто он может убедить меня остаться одной силой своего взгляда. На него больно смотреть, и чем дольше я это делаю, тем глубже проникают в мое сердце осколки стекла. - Наша история начинается и заканчивается тем, что ты лжешь мне о своем имени. Как чертовски поэтично.
Он выкрикивает мое имя мне вслед, но я не оборачиваюсь. Дверь моей спальни закрывается за нами, но я все еще слышу его отчаянные призывы ко мне.
Мои колени, наконец, подкашиваются, и я падаю на пол, но Беллами подхватывает меня прежде, чем я падаю. Они втроем молча обнимают меня, пока я плачу, предоставляя мне свои несгибаемые столпы силы, когда я больше всего в этом нуждаюсь.
✽✽✽
Глава 43
Тристан
Я весь полет стараюсь держать себя в руках. Самолет недостаточно прочен, чтобы пережить взрыв гнева и страха, если я позволю им вырваться из меня.
Нера права, у меня должен был быть план. Я так беспокоился о том, как она отреагирует на саму мою ложь, что никогда не переставал задаваться вопросом, не расстроит ли ее больше всего отсутствие ответов о том, что будет дальше.
Честно говоря, я сам об этом почти не думал.
Она была права, на бумаге у нас не было будущего. Мой отец собирался заставить меня выйти замуж за кого-нибудь из семьи, которую он выберет. Он собирался заставить меня возглавить компанию. На бумаге наши отношения были не более чем недолговечными и обреченными.
На бумаге.
На самом деле, в тот момент, когда она вышла из своего многоквартирного дома в том микроскопическом металлическом платье для нашего первого свидания, эта бумага устарела. Я направил на него метафорический огнемет, испепелив его вместе с тем планом, который мой отец придумал для меня.
Именно тогда я понял, что люблю ее.
Еще в тот безобидный день я нутром чуял, что никогда не отпущу ее, что она никогда не будет принадлежать никому, кроме меня.
Я не думал о плане, потому что правда была для меня самоочевидной: без нее меня больше не было, конец.
Но теперь я понимаю, что этого недостаточно. Я не могу ожидать, что она просто поверит моему слову, когда доказано, что оно ничего не значит. Мне нужно доказать ей, что я выбираю ее.
Это единственная причина, по которой я вообще сел на этот гребаный рейс. Я ненавижу быть вдали от нее, особенно сейчас, но именно так я собираюсь вернуть ее.
Я ворвалась в парадную дверь родительского дома, не задержавшись, чтобы поздороваться с Клайвом.
- Сэр! Мы не ждали вас сегодня, - слышу я, как он зовет меня, но я уже на полпути вверх по лестнице.
Когда я вхожу в кабинет отца, он сидит за своим столом напротив, как я предполагаю, своего делового партнера. Его глаза выпучиваются, когда дверь ударяется о стену, опасно дребезжа на петлях.
– Тристан, что ты...
- Убирайся нахуй, - рычу я на его напарника. Он бросает на меня один взгляд, трясущимися руками хватает свой портфель и выбегает.
Я смотрю ему вслед, прежде чем медленно поворачиваюсь лицом к отцу. Он стоит, опершись на стол сжатыми кулаками, и свирепо смотрит на меня. Ярость натягивает вены на его шее и заставляет их яростно выпячиваться на фоне покрытой красными пятнами кожи. Его губы вытянуты в свирепую линию на лице. Его глаза налиты кровью, красный цвет заглушает белый.
- Что ты здесь делаешь? - он кричит, изо рта у него летит слюна.
Я подхожу к его столу и оказываюсь у него перед носом.
- Я пришел, чтобы покончить с этим.
Он усмехается, смеясь надо мной. - Конец чему? Тебе некуда идти, нечем заняться, кроме как оставаться и делать то, что тебе говорят.
Я обхожу стол и хватаю его за лацканы пиджака. Его глаза комично расширяются, в радужках мелькает страх. Я никогда раньше не прикасался к нему, и это внезапное столкновение показывает новую динамику силы между нами. Я чувствую, как она меняется в реальном времени, когда он понимает, насколько я физически сильнее его.
Тяжесть спадает с моих плеч, когда я понимаю, насколько он хрупок в моих руках. Он всего лишь человек, а не тот монстр, которого я создал в своей голове. Это освобождает, как будто кандалы спадают с моих запястий, и я встряхиваю его.
- Тесс показала мне, что ты сделал с мамой, ты, кусок дерьма. Единственная причина, по которой я согласилась на это твое наказание, заключалась в том, что ты обещал не причинять ей вреда. - Рычу я, находясь в нескольких дюймах от его лица. - Я должен был знать, что ты не сможешь сдержать свое слово, должен был знать, что ты не сможешь сопротивляться этим психотическим порывам целый год. - Он борется со мной, пытаясь вывернуться из моих объятий, как паразит, которым он и является, но я остаюсь непреклонной. - Как ты мог так с ней поступить? Как насчет того, что удар кого-то слабее тебя помогает тебе взбодриться, а? - Я рычу, находясь в нескольких дюймах от его лица.
Он, трус, ничего не говорит.
- С меня хватит, отец, - говорю я, отпуская его толчком. Он отшатывается назад, хватаясь за свой стол. - Я отказываюсь от всего этого. От денег, домов, компании, даже от гребаного имени. Я не хочу ничего из этого. Я пришел сюда, чтобы посмотреть тебе в
