Она опустилась на свое место.
— Я не отказывалась от еды. Я просто пропускала несколько приемов пищи и пригрозила, что пропущу еще, если они не позволят мне увидеться с тобой.
— Ты не должна этого делать, Пен, — мягко сказала я. — Твое здоровье — самое важное, а пропуск приема пищи может нанести серьезный вред.
— Но они забрали тебя и Рею, и угрозы подействовали! — запротестовала она. — Видишь? Посмотри на нас. — Она указала жестом на нашу троицу. — Честно говоря, мне следовало попробовать эту тактику раньше. Тогда бы нам не пришлось столько лет скрываться.
Я вздохнула, а Рея покачала головой. С Пен невозможно спорить, она всегда побеждала.
— Чем ты хочешь заняться сегодня? — спросила я, меняя тему. Пока она регулярно питалась, не было смысла зацикливаться на том, что уже сделано. — Я ушла с работы, так что я в твоем распоряжении. — Я планировала зайти в офис после обеда, но только что отправила Джиллиан электронное письмо, чтобы сообщить, что меня не будет.
Пен поджала губы, ее маленькое личико скривилось в раздумье.
— Я хочу посмотреть фильм.
Мои брови взлетели вверх. Она редко хотела заниматься чем-то таким спокойным, как просмотр фильма. Она смотрела футбольные матчи, но это было совсем другое.
— Кино? Ты уверена?
— Да. — Она решительно кивнула. — Я не хочу устать слишком быстро.
— Тогда в кино.
Мы отправились в кинозал, где я включила мультфильм о сказочных принцессах и рассказала ей о том, что произошло с момента нашего последнего разговора. Я опустила недетские части; в моей жизни были вещи, которые Пен никогда не должна была знать.
— Ксавьер тебя обидел? — спросила она. — Потому что я сказала ему, что натравлю на него Мэри, если он это сделает.
— Он слегка это сделал, но он не специально. И он извинился. — Я сделала паузу, нахмурив брови. — Кто такая Мэри?
— Призрачная викторианская кукла.
Я прищурилась.
— У тебя нет викторианской куклы. Они тебя пугают.
— Я знаю. — Ухмылка Пен была чистым озорством. — Но он нет.
Я не смогла сдержаться и разразилась смехом. Когда она вырастет, то определенно станет заводилой.
Пен успела посмотреть весь фильм, прежде чем ее энергия угасла. Теперь, когда наши визиты были открытыми, она не так сильно протестовала, как обычно, когда мы прощались.
Я сказала Рее позвонить мне в ближайшие дни, чтобы мы могли запланировать наш следующий визит, и подождала, пока они исчезнут в комнате Пен, прежде чем уйти.
Я прошла половину фойе, когда входная дверь распахнулась, и я оказалась лицом к лицу со своей второй сестрой.
Мы с Джорджией одновременно замерли.
Она, как обычно, была безупречно ухожена, но под ее слегка налитыми кровью глазами я заметила тени. Наконец-то ее беременность стала заметна, но это не мешало ей носить каблуки высотой семь с половиной сантиметров и стремительно проноситься по Мэдисон-авеню; ее руки были заняты пакетами с покупками из дюжины дизайнерских магазинов.
— Возвращаешься обратно домой, в гнездо гадюки? — спросила я. — Как сентиментально.
Джорджия фыркнула и откинула волосы, но ее глаза метнулись по сторонам, словно она предпочла бы быть где угодно, только не здесь.
— Я живу здесь, пока в нашем доме идет ремонт. Испарения вредны для ребенка, — сказала она, сделав ударение на последнем слове, как будто меня волновало, что она беременна, а я нет.
Чушь. Она была слишком помешана на контроле, чтобы не придираться к ремонту с максимально близкого расстояния. Но если таунхаус не ремонтировался, то почему…
— Бентли тоже останется здесь? — спросила я по наитию. Глаз Джорджии дернулся, подтверждая мою догадку.
Я не знала, что произошло после того, как она покинула мой офис, но, очевидно, этого было достаточно, чтобы она вернулась домой надолго. Она все еще носила обручальное кольцо, но это мало что значило. Многие люди носили обручальные кольца долгое время после того, как любовь между ними угасла.
Вместо того чтобы почувствовать себя победителем или оправданным свидетельством их проблем в отношениях, я почувствовала… ничего. Потому что, проще говоря, мне было все равно. Теперь.
— Ты можешь думать, что сделала что-то, включив эту запись в своем кабинете, но это не так, — сказала она, когда я прошла мимо нее. — У нас с Бентли сейчас много проблем, но мы никогда не оставим друг друга. Я всегда буду той, кого он выбрал вместо тебя. — Я смотрела на нее, на ее идеальную прическу, дорогую одежду и кольцо с бриллиантом, и чувствовала то, о чем никогда не думала, что буду испытывать к ней: жалость.
Я выросла в зависти и обиде на Джорджию за то, что она была любимицей нашего отца и так хорошо играла роль идеальной дочери и светской львицы, в то время как мне с трудом удавалось делать то же самое. Она всегда получала то, что хотела, и я считала, что этому можно позавидовать. Только сейчас я поняла, что моя зависть была неуместной, потому что Джорджия никогда не была довольна тем, что у нее было; она была счастлива только тогда, когда отбирала что-то у других людей. Она всю жизнь пыталась победить в невидимых соревнованиях с другими, потому что это позволяло ей чувствовать свое превосходство, в то время как на самом деле ее игры во власть были высшим признаком неуверенности в себе.
Если бы она по-прежнему была мне небезразлична как сестра, я бы попыталась ей помочь, но я этого не сделала. Этот мост давно сгорел.
— Ты ошибаешься. Я кое-что сделала, — спокойно сказала я. — Я доказала, что твой муж — лживый подонок, хотя я правильно догадалась, что это не имеет значения, если тебе понадобилось столько времени, чтобы признать его недостатки. Если ты хочешь остаться с ним, пожалуйста. Если ты захочешь однажды развестись с ним, сделай это. Нет необходимости говорить мне об этом, потому что мне действительно все равно. Но я надеюсь, что ради вашего будущего ребенка он будет относиться к нему лучше, чем к кому-либо еще в своей жизни. Иначе он узнает, что дети не всегда так снисходительны, как жены.
Джорджия резко вдохнула, но я не
