Киря и не из таких передряг выкарабкивался.
Карина втянула носом хлопково-цветочный запах и зажмурилась. От Нины отдавало родным. Запах был не кокосовым, но чем-то походил на Зайкина, было в нем немного стрепни и пряности.
Зайкины усадили ее на диван между собой. Оба сели в пол-оборота, смотрели на девушку. Она поставила локти на колени и уткнула лицо в ладони. От запаха крови уже начинало подташнивать.
— Умыться тебе надо, — сказал Федор.
— Да, — бездумно согласилась Карина.
— Туалет там, — Нина показала на закуток в холле со знаком из двух треугольников, смотрящих вверх и вниз.
Карина поднялась и направилась туда. Кровь смывалась плохо. Она была в ней по самые локти. Долго просто держала кисти под потоком воды. Холод в первую очередь остужал нервы, только потом кожу. Мыльная пена пахла ромашкой. Девушка плавными движениями наносила ее на предплечья, затем так же снимала и подставляла под струю.
Посмотрев на себя в зеркало, увидела и на лице размазанные красные полосы. Пришлось смыть все вместе с косметикой. Тушь въелась в глаза, заставила прослезиться.
Сознание потихоньку приходило в норму. Разглядывая себя, как пустое место, девушка думала о том, что надо ответить всем, рассказать про Зайкина. Друзья обязательно захотят к нему наведаться. Телефон лежал в кармане жилетки. Вытащив его и разблокировав, она в первую очередь открыла письмо от Полины. Та писала по электронной почте, что само по себе было странным.
«Привет. Пишу так, потому что телефон оставила дома. Специально. Я туда больше не вернусь. Твои деньги за свою девственность я тебе перекинула на счет. Мне они не нужны. Немного я потратила. Пусть это будет моей моральной компенсацией. А вот Кириллу передай, что сережку я ему не верну. Я ее уже продала. От него не убудет, а мне эти деньги пригодятся. Я уеду куда-нибудь. Буду скрипачить на улицах. Говорят, уличные музыканты неплохо зарабатывают. Может быть, когда-то и встретимся. Не ищи меня. Предкам я записку оставила. Пусть не винят себя. И ты себя не вини. Я не хочу больше так жить. Ни как они, ни как ты.
Знаешь, мне очень обидно. Ты меня унизила, даже если не хотела. Я чувствую себя вторым сортом. И, кажется, теперь понимаю твои ощущения, когда все любили и хвалили меня, а ты была гадким утенком. Это убийственное чувство.
Но я не думала, что ты настолько тупая. Терпишь этого Трунова, когда есть Кирилл. Если он, правда, так тебя любит… Короче, тебе с ним повезло. Даже несмотря на то, что он со мной сделал, то есть ты заставила его сделать, я все равно думаю, что он хороший. Ты его не достойна. А любовь, очевидно, зла и не разборчива. И нет в этом мире справедливости. Хорошим достается плохое, плохим — хорошее. Наверное, чтобы соблюдался баланс. Не знаю, для чего. А я, видимо, хорошая, поэтому буду ждать своего плохиша.
Ну, все. Больше мне нечего сказать. Пока».
Карина сразу попыталась набрать Полину, но телефон был выключен. Значит, все было так, как она писала. Девушка прислонилась к стене плечом. Гладкий мрамор обжег кожу холодом. Она отпрянула и прижалась вновь. Все внимание захватили мелкие ровные буквы в телефоне. Письмо пришлось перечитать три раза, чтобы понять всю суть.
Полина сбежала. В никуда. Без денег. Без поддержки. Без образования. Она ведь даже школу не закончила. «Поля, что ты творишь?» — сокрушалась Карина. Впрочем, душа настолько истощилась, что почти не выдавала никакие эмоции. Просто стало досадно. Ужасно досадно, что все так вышло. И обидно, что вышло так по ее вине. И страшно от незнания, на что она обрекла сестру. Хотела ее защитить, а в итоге подвергла еще большей опасности. Теперь с шестнадцатилетней девчонкой могло случиться, что угодно и где угодно, а она об этом может никогда и не узнать. Раньше переживала, что потеряла сестру эмоционально, а теперь лишилась ее буквально физически. Карина еще возможную смерть Зайкина не пережила, как тут навалился новый ужас. Но апокалипсис дважды случиться не мог. Он просто все еще длился. И ей еще предстояло ответить за все свои грехи.
«Так мне и надо», — покорилась она закону кармы.
Следующим было уведомление от банка о пополнении счета. Теперь ей хватало на следующий семестр. Вацлаву можно было не отвечать. По крайней мере, еще полгода. У всего была своя цена.
Друзья завалили ее сообщениями. Карина прочитала их по очереди.
«Кар, нифига себе, у тебя там такие фотки, — Настена выслала обезьянку с закрытой ладонями мордашкой. — Теперь все встало на свои места. Вот как ты зарабатывала, значит. А это считается проституцией? Или как? В плане, насколько это законно? Тебя не посадят за то, что Зайка опубликовал? Ну, наверняка, нет. Зайка бы не стал тогда это публиковать. Че-то я сама запуталась. А скрывала, потому что… что? — подруга улыбалась. — Мне-то хотя бы могла рассказать. Бесишь своей скрытностью. Блин, у меня столько вопросов к тебе. И у Риты тоже. Мы короче уже решили, устроим тебе пижамную вечеринку, допросим с пристрастием».
Карине нравилось, что Настена в конце много смеялась.
Игнатьева писала строго и лаконично: «Кар, ну, ты смелая, конечно. Я бы на такое не решилась. Нам походу много чего есть обсудить. Собираем экстренный бабсовет у тебя. Алкашку мы с собой принесем. С тебя еда. Сегодня ты с Зайкой? Завтра тогда ничего не планируй! Зайка одну ночь перебьется. Пусть записи твоих стримов смотрит, на крайняк». В конце она тоже выслала кучу хохочущих смайлов.
Гога высылал смущенные эмодзи: «Блин, Кар, мы с Вардом любопытства ради глянули тоже запись одного стрима. Там в комментах кто-то кинул просто. Как-то неловко теперь. Зайке мы во всем честно сознались. Надеюсь, он нас простит. Ну, сам опубликовал так-то. Короче, ты нас тоже прости. Мы не знаем, как это развидеть. На самом деле, мы ничего там толком и не увидели. Так просто, зашли проверить». Он выслал ту же обезьянку, что и Настена. И добавил к ней две другие: одна захлопывала уши, другая — пасть.
Первой мыслью было: «Рита меня убьет». Карина не стала гадать, запись какого стрима и что конкретно они посмотрели. Ей тоже было неловко. Это ведь были друзья Зайкина. Впрочем, сейчас это слабо волновало.
Она тряхнула головой и не стала никому отвечать. Но в душе радовалась, пока неосознанно, что никто из них не отрекся от нее.
Еще мать звонила. Очевидно, нашла записку Полины. Карина и ей не перезвонила. Хотелось просто
