Я очень сомневаюсь, что она даст мне поблажки, и я убеждаюсь в этом, когда Кара приводит нас в комнату со стульями.
Она указывает на стулья с белыми чехлами рядом с ними.
— Мне нужны эти стулья в коктейльной комнате на сегодняшний ужин, наденьте на них чехлы, — она показывает на деревянные стулья. — Эти вы можете одеть завтра утром. Они будут стоять снаружи, в зоне церемонии, — она подзывает нас поближе, словно хочет рассказать какой-то секрет. — Шесть дюймов 26между каждым стулом. Не больше, не меньше. Понятно?
— Разве вы не платите кому-то, чтобы он это сделал? — Адам задает вопрос, на который мы все хотим получить ответ.
— Да, но я им не доверяю.
Глаза Гаррета выпучиваются.
— А нам ты доверяешь? — он проводит рукой по волосам, прежде чем натянуть футболку. — Я не хочу быть попасть тебе под горячую руку, если мы что-то испортим в день твоей свадьбы.
— Доверяю ли я вам? — побарабанив пальцами по подбородку, Кара хмыкнула. — Нет, не совсем. Но я все равно буду любить вас после свадьбы, так что лучше, чтобы это были вы, ребята, — она улыбается, но это одна из страшных улыбок, тех, от которой мы отступаем назад. — И да, неужели так сложно идеально расставить стулья? Просто сделайте меня счастливой, это все, о чем я прошу, — она похлопывает нас по плечам и, хихикая, уходит.
— Я хочу домой, — шепчет Адам. — Мне страшно.
Я хлопаю рукой по его спине. — Нам всем страшно, приятель.
Кара в своем белом кружевном платье сегодня великолепна. Она сияет, счастлива и весела, и когда она вошла сюда, она посмотрела на стулья и сказала: — Хорошая работа, ребята.
Я повторяю, Кара сказала «Хорошая работа, ребята». Мы отбили друг другу несколько пятюнь.
Но я не могу оторвать глаз от потрясающей женщины в атласном платье полуночно синего оттенка и темными волосами, ниспадающими по спине большими волнами. Они следуют за ней повсюду, куда бы она ни пошла, считают каждый бокал вина, который она подносит к губам, следят за тем, как она достает из сумочки листок бумаги, шевелит губами, прочитывая его, а затем комкает его и убирает в сумку. На этот раз она вздохнула, ставит бокал вина обратно, зажмурила глаза и направилась к бару.
К моему удивлению, Оливия заказывает стакан воды.
Я упираюсь подбородком ей в плечо, когда она в седьмой раз читает свою речь.
— Просто представь меня голым.
Оливия поперхнулась, и разбрызгала воду на всю барную стойку, когда она подпрыгивает. Она ударяет меня в плечо.
— Господи, Картер.
— Именно такую реакцию должен вызывать громовой меч, когда его представляют, — я наклоняюсь ближе, наблюдая, как вспыхивают ее щеки, когда мой голос понижается. — Удивление, немного страха и чертовски много предвкушения.
Уголок ее рта искривляется, и, прежде чем она успевает задуматься, я достаю свой телефон.
— Эй, — мягко говорит она, держа меня за предплечье, когда она заглядывает в него. — У тебя новый телефон.
— Ага. Не мог разглядеть твое великолепное лицо через осколки.
На экране улыбается она, на снимке, который я раньше не использовал. Оливия утопает в кровати, одеяла пытаются проглотить ее целиком, ее локоны в беспорядке, но ее улыбка такая же невероятная, как и всегда.
Я пролистываю свои фотографии и нахожу ту, которую сделал сегодня рано утром.
— Дублин сделал тебе эту фотографию, — говорю я ей, опуская телефон в ее руку.
Голова Дублина лежит на подушке, рядом с нарисованными синей ручкой собакой и фигуркой женщины. Из пасти собаки речевой пузырь, как в комиксах, со словами «Я скучаю по тебе, мамочка. Гав!»
Все лицо Оливии озаряется яркой улыбкой, и появляется ее волшебный смех.
— Это Дублин нарисовал, да?
Я пожимаю плечом.
— Он теперь Беккет. Вполне логично, что он может быть отличником.
Она снова смеется, и в тот момент, когда я подумываю украсть его прямо у нее изо рта, она обхватывает меня руками. Я прижимаю ее к себе, наслаждаясь ощущением полноценности. Оливия кладет подбородок мне на грудь, одаривая меня своей глупой улыбкой, и я провожу большим пальцем по уголку ее рта.
В микрофоне раздается голос Адама, требующего присутствия Оливии на трибуне для произнесения речи, и ее лицо бледнеет.
— Почти уверена, что мой ужин вот-вот выйдет обратно.
— Если это произойдет, я увезу тебя и спрячу, — я прижимаюсь губами к ее носу. — Ты справишься с этим.
— Ю-ху! — Кара ударяет кулаком в воздух, когда Оливия выходит на сцену. — Это моя лучшая подруга! Вперед, детка!
Я вижу отсюда ее опасения, переживания, которые ее гложут, и когда наши глаза встречаются, я подмигиваю, и она улыбается.
— Говорят, в жизни каждого человека наступает момент, когда он встречает свою половинку, человека, который будет любить и ценить тебя до конца жизни, держать тебя рядом и никогда не отпускать.
Женщины в толпе ахнули, а Эмметт улыбается Каре.
— Для Кары этот день настал в семнадцать лет, когда она встретила меня.
У Эммета отпадает челюсть, а Кара ударяет по столу, восклицая «Да, черт возьми, так и было, детка!»
— Я не знаю, как мне так повезло, что Кара стала моей соседкой, но все ее пять футов десять дюймов27 взглянули на меня, и решили, что я идеально подхожу ей по размеру, чтобы командовать мной. А потом она впихнула мне в руки рюмку текилы. Было десять утра, и как бы я ни была напугана, я поняла, что нашла свою лучшую подругу. Когда Кара встретила Эммета, она пришла домой посреди ночи, набросилась на меня и сказала, что я должна рассказать все, что знаю о хоккее, потому что она нашла мужа, и, очевидно, он очень любит хоккей или что-то того, — она идеально ставит воздушные кавычки, очень точно описывая Кару. — Эммет, ты просил Кару пойти с тобой кататься на коньках в общей сложности четыре раза, прежде чем она наконец согласилась. Это потому, что сначала я потратила три недели на то, чтобы научить ее кататься. По крайней мере, половину этого времени она провела, лежа на льду и жаловалась, что она слишком красива, чтобы так стараться, чтобы произвести на мужчину впечатление.
Кара поднимает ладони и пожимает плечами.
— Это правда.
— Эммет, Кара взглянула на тебя и поняла, что ты тот, кто изменит ее мир, — глаза Оливии переходят на меня, она облизывается и опускает взгляд на бумагу в своих руках. — Когда вы встретились, это было похоже на столкновение двух миров, на взрыв цветов. Ты встретил ее дикость своим спокойствием, и ты на каждом шагу топил ее в любви. Любовь, которую вы разделяете, всегда вдохновляла меня никогда не соглашаться ни на что, кроме безудержной страсти, яростной одержимости, любви, которая не знает границ и с каждым днем становится только сильнее.
Она, опустив глаза, тихонько всхлипывает. Когда Оливия поднимает их обратно, ее взгляд встречается с моим. Когда она моргает, одна слезинка скатывается по ее щеке, прежде чем она улыбается Каре и Эммету.
— Мужчина, который любит ее так же яростно, как ты сама — это все, о чем я могла бы просить для своей лучшей подруги, — она поднимает свой бокал. — Я знаю, что вы проживете долгую и счастливую жизнь вместе, в основном потому, что вы не убили друг друга за всю подготовку к свадьбе, что весьма впечатляет, учитывая, кто невеста. Я бесконечно люблю вас обоих.
Я смотрю, как два моих любимых человека обнимают моего самого любимого, и весь следующий час делаю вид, что не зеленею от зависти, глядя на то, как Гарретт, Адам и один из братьев Эммета кружат Оливию по танцполу.
Она потягивает бокал игристого вина, когда я подхожу к ней.
— Ты выглядишь так, будто тебе нужно принять ванну.
Одна ее темная бровь приподнимается.
— Неужели? Потому что я как раз размышляла над тем, что за последнюю неделю я спала меньше двадцати часов и мне очень нужно подняться наверх и уснуть.
— Сначала тебе определенно нужна ванна.
