class="p1">Она обрушивается на нас одновременно.
Мы собираемся…
Черт!
Мы кончаем вместе, я стону его имя, он рычит мое. Я окутана Паксом. Он прижимает меня к себе, крепко обнимая, мышцы его спины напрягаются под моими руками, когда он изливается в меня. Ослепительный фейерверк, появляющийся перед моим взором, постепенно начинает исчезать, и вместе с ним напряжение покидает тело Пакса. В конце концов, он обмякает, позволяя всему своему весу навалиться на меня, тяжело дыша, и это кажется таким правильным и таким совершенным, что я утыкаюсь лицом в его плечо и пытаюсь запечатлеть этот момент в своем воображении как можно лучше. Я хочу сохранить его навсегда. И не хочу, чтобы это заканчивалось.
Мы долго лежим, прижавшись друг к другу, мокрые от пота и тяжело дышащие, пока наша кожа не остывает и дыхание не становится немного легче. В конце концов, Пакс слезает с меня и откатывается в сторону. Однако парень не отпускает меня; его хватка остается сомкнутой вокруг меня, так что мне приходится перекатываться вместе с ним, и в итоге я оказываюсь на нем, в его объятиях, моя голова покоится на его груди.
— Хорошо, — говорит он, нежно убирая мои волосы, чтобы они больше не прилипали ко лбу.
— Хорошо, — шепчу я в ответ.
И это все, что мы оба говорим в тишине комнаты, потому что это все, что нужно сказать.
ПРЕС
КОНЕЦ
Книга подходит к концу, как и все книги.
Наша история слишком запоздала для задания Джарвис, но мы все равно ее заканчиваем. Я погружена в меланхолию, когда пишу последнее слово последней главы. Этот проект символизирует нечто гораздо более значительное, чем прекращение войны, в которую я ввязалась с Паксом, или наше пребывание в Вульф-Холле. После окончания школы это перешло в нашу историю. Персонажи стали нами, и они влюблялись друг в друга, в то время как Пакс и я влюблялись все сильнее и сильнее. Книга также стала способом для жесткого, агрессивного мальчика, который спас мне жизнь, разрушить барьеры в своем собственном сознании, поскольку он нашел способы сделать своего персонажа мягким и нежным. Сбросить свои доспехи и говорить о любви. Некоторые вещи, которые он написал за последние несколько недель, были настолько поэтичны и прекрасны, что ночью я сворачивалась в клубок в своей постели, белое свечение экрана моего ноутбука отбрасывало тени, и я плакала, зная, что эти слова не для моего персонажа. Они для меня, как и те, которые Пакс произнес в своей речи в день выпуска.
Ему все еще очень трудно озвучивать свои эмоции. Часто вместо этого Пакс показывает мне, что он чувствует: одинокий полевой цветок, ожидающий меня на моей подушке. Сэндвич с фрикадельками на двоих. Рука на моей ноге под столом, пальцы рисуют маленькие круги на моей коже; угрожающие гримасы всякий раз, когда Рэн или Дэш говорят что-то, что мне может не понравиться. В конце концов, самый лучший способ показать мне, что я для него значу — он проводит со мной и своими друзьями как можно больше времени. Как будто доказывает мне, что я важна для него. Что он не стыдится меня.
Сначала Пакс даже не мог спокойно сидеть на диване рядом со мной. Он бил кулаком по подушке и чрезмерно ворчал о том, что не может устроиться поудобнее. И это при том, что я сидела на другом конце дивана. Однако через некоторое время парень начинал придвигаться ближе. Затем касался моей ноги. Держал меня за руку. Достаточно скоро Пакс обнимал меня одной рукой, притягивал к себе, собственнически устраивал так, чтобы моя голова покоилась у него на груди. Каждый раз когда тот проводит пальцами по моему боку, даже не задумываясь об этом, я поражаюсь тому, как далеко Пакс продвинулся и каким нежным может быть.
Академия закрыла свои двери вскоре после окончания учебы, и все преподаватели и ученики покинули гору. Все, кроме нас. Элоди, Кэрри и я переехали в Бунт-Хаус. Никакой поездки в Европу не будет. У нас осталось так мало времени вместе, что мы решили остаться в Маунтин-Лейкс еще немного, наслаждаясь тем, что осталось от лета, прежде чем нам всем придется разойтись.
Дэш и Кэрри уезжают в Лондон,
Рэн и Элоди в Гарвард.
Я в Сару Лоуренс.
А Пакс?
Что ж…
У Пакса другие планы.
***
ПАКС
— Проснись, мать твою, придурок!
Я приоткрываю один глаз, морщась от утреннего света, проникающего сквозь жалюзи. Рядом со мной Чейз шевелится, морщит нос, прижимается ко мне, как существо, ищущее тепла. Клянусь Богом, если лорд Дэшил Ловетт IV разбудит ее до конца, я собираюсь кастрировать его напыщенную задницу и исключить возможность того, что когда-либо будет лорд Дэшил Ловетт V.
— Отвали, чувак! — рычу я. — Сегодня суббота!
— Поверь мне. Ты захочешь это увидеть. Сейчас.
— Единственное, что я хочу видеть — это тыльную сторону моих век.
Чейз слегка щипает меня за сосок.
— Иди и посмотри, чего он хочет, — стонет она. — Он испортил замечательный сон.
А еще он испортил отличный стояк, который я планировал сохранить до тех пор, пока не разбужу Чейз. Моя эрекция умирает печальной смертью, когда я откидываю одеяло и вскакиваю с кровати, готовый устроить настоящий ад. По другую сторону двери в спальню Дэш идеально одет, его светлые волосы уложены и зачесаны назад, на нем рубашка на пуговицах и отглаженные брюки — такая одежда, которую он не носил уже очень давно.
— Что? Что, черт возьми, с тобой не так? Почему ты так выглядишь?
Он качает головой, отметая все до единого вопросы.
— Спустись на кухню. И надень какие-нибудь штаны. Черт возьми, я вижу весь контур твоего члена сквозь эти боксеры.
Я чертовски не рад этому — даже близко не рад, — но этот придурок уже бежит вниз по лестнице. Потом натягиваю пару спортивных штанов и чистую футболку, представляя все разные способы, которыми мог бы наказать Дэша за то, что он испортил мне утро. За секунду до того, как собираюсь выйти из комнаты, мне приходит в голову мысль.
Я быстро проверяю, не наблюдает ли за мной Чейз — она снова заснула, ее волосы алым ореолом окружают голову на фоне белой подушки, — а затем на цыпочках вхожу в свою импровизированную темную комнату. Схватив то, за чем туда зашел, я крадучись выхожу из комнаты, а затем с грохотом спускаюсь по лестнице, где нахожу Дэша и Рэна, устроившихся
