Игорь жил недалеко — в Сокольниках, и она добралась до его дома минут на десять раньше графика. В квартиру вела двойная дверь, и когда Настя нажала на кнопку звонка, то не услышала ни звука.
Забренчали цепочки, защелкали „собачки“. На пороге стоял хозяин, слегка усталый, но чисто выбритый и пахнущий хорошим дезодорантом. Он окинул гостью тяжелым взглядом. Такой взгляд Анастасия встречала редко даже у самых неординарных личностей. Лишь однажды она увидела в глазах человека нечто похожее, но тот человек тоже обладал экстрасенсорными способностями. Наверное, людей, подобных Игорю, можно узнавать в толпе именно по взгляду.
— Проходи, Настя. — Он провел ее в дальнюю комнату, сверху донизу заставленную книгами. Стеллажи и полки занимали абсолютно все пространство, так что вовсе не нужны были обои, даже над дверью была прибита узкая полочка для изданий небольшого формата.
— У тебя тут спокойно. — Она больше успокаивала себя, чем констатировала факт.
— Сядь-ка вот в это кресло. Отдохни.
Настя уселась в кресло, зажатое в угол, образованный книжными полками. Игорь, высокий и широкоплечий, склонился над ней и провел над ее головой руками, словно ощупывал какую-то невидимую поверхность.
— Закрой глаза, малышка… Так, хорошо… А теперь открой. Ну как? Лучше?
— Что — лучше?
— Посиди. Я сейчас приготовлю кофе.
Он скрылся за кухонной дверью, а Настя вдруг ощутила, что на душе и вправду стало лучше. Напряжение исчезло. Волна спокойствия тихо качала ее, утяжеляя руки и ноги. Она как-то внезапно ослабела, превратилась в капельку подтаявшего в теплой руке воска.
Игорь вернулся с маленьким мельхиоровым подносом, изысканным, но слегка несоразмерным его громоздкой фигуре. На подносе стояли две белые чашечки с золоченой внутренней поверхностью, армянская кофеварка из тяжелого медного сплава, над которой курился легкий пахучий дымок, а также хрустальная сахарница с серебряной ручкой и такими же щипчиками.
Горячий глоток вернул силы и вывел из оцепенения. Настя почувствовала себя так, словно заново родилась.
— Спасибо, Игорек.
Он не ответил: „Пожалуйста“. Хотя прекрасно понял, что она имела в виду. Но „благодарение“ не в правилах этих игр.
— А теперь рассказывай.
Он сел в кресло, стоявшее напротив, расслабился и прикрыл глаза. Анастасия знала, что в какое-то мгновение Игорь подключится к потоку, который будет исходить от нее, нащупает те „кадры“, которые оставили яркий след в ее подсознании и будет смотреть вполне объективное „кино“. Возможно, даже сможет увидеть ее сон.
Она подробно рассказала содержание этого сна: описала странный город, свет, лившийся с низких небес, готический костел, стеклянное сияние витража, священника в черной сутане, в котором узнала Ростислава, могилу матери, ее оживший портрет и то, как они, обнаженные, предались любви на этой вдруг преобразившейся могиле.
Игорь отрешенно слушал и не перебивал. Он выглядел погруженным в свои мысли.
Настя уже перестала говорить, а он все сидел, откинувшись на спинку кресла и полуприкрыв глаза. Казалось, он дремал…
Наконец, Игорь произнес:
— Почему ты до сих пор с ним не встретилась?
— С кем, Игорь? — удивилась она.
— С Ростиславом. Он уже недели две как в Москве. Ведь так?
Она в который раз поразилась его способности ясновидения.
— Наверное, так. Но что изменит эта встреча?
— Понимаешь, Настя, так называемая роковая любовь — это просто неправильная работа подсознания. Ты ходишь и все время думаешь об этом Ростиславе. А подсознание работает. И посылает тебе во сне фаллические символы в виде колоколен и минаретов.
— Я не совсем понимаю ход твоих рассуждений.
— Твои сновидения можно объяснить прежде всего комплексом Электры. Ты замечала, что женщины часто испытывают некоторую неприязнь к матерям, но при этом бывают всецело преданы отцам?
Настя вспомнила несколько подобных случаев, но все еще не могла сообразить, куда клонит Игорь.
— Да, замечала. Но при чем здесь Электра? И какое отношение ко всему этому имеет мой папаша? Ты же знаешь, что он оставил маму, когда мне едва исполнилось два года.
— Знаю. Но речь не о „папаше“, как ты изволила выразиться. Древнегреческая Электра, конечно же, руководствуется чувством долга к погибшему отцу. Но при этом подсознательно она из ревности ненавидит мать. Это — как два полюса. Понимаешь? Так вот, ты во сне вытесняла образ матери этой своей любовью на кладбище. Ты же продолжаешь ее обвинять за то давнее несчастье? И все так же считаешь, что если бы не случившееся тогда в темном подъезде, если бы этот парень был у тебя первым, то вы бы не расстались: ведь так, Настя?
Ошарашенная, она сопоставляла, словно кусочки детской мозаики, факты, выстроенные Игорем в своеобразную систему.
— Так. — Ее голос был тихим и слабым. — Но почему он явился в одежде католического священника?
— Потому что ты до сих пор не знаешь, женат он или нет, а так как именно католические священники дают обет безбрачия, твое подсознание выдало образ твоего возлюбленного, как принявшего целибат.
— Но, Игорь, почему же все происходило на могиле? Может быть, я столько нагрешила, что греховность проникла уже в самую суть моего существа?
— Я не люблю расхожих рассуждений о греховности и иже с ней. — Игорь достал пачку „Мальборо“. — Аскеза не решает проблемы сексуальной энергии, — продолжал он, изящно распаковывая пачку.
Они закурили. Табачный дым, воспаривший на смену кофейному, придавал беседе оттенок таинственности.
— Но ведь святые и мистики от начала истории боролись с искушениями плоти!
— В некоторых культурах — да. Но далеко не во всех. Вспомни китайский трактат „Дао любви“ или индийскую „Камасутру“. В этих древних рукописях рассказывается, как сексуальную энергию перевести в творческую. Посвященные высшего уровня вовсе не боролись с искушениями плоти, поскольку по достижении определенного уровня сознания начинали испытывать по отношению к плотским удовольствиям равнодушие или спокойствие.
Настя слушала со все возрастающим вниманием.
— Кстати, о кладбище, — изрек Игорек и сделал глубокую, аппетитную затяжку. — Последователи некоторых учений с помощью заклинаний и колдовства подчиняли себе божественную сущность, воплощенную в реальных женщинах. Потом такой „подчинитель“ принимал одурманивающие вещества и вступал в половую связь с „обожествленной“ женщиной в каком-нибудь диком месте — на кладбище, например. Какими бы примитивными ни казались эти практики, они имели контакт с духовными силами. Так что не надо ничего пугаться, малышка, — успокаивал ее Игорь, — нужно просто стараться узнать побольше.
