— Достаточно хорошо, чтобы уже не один раз страстно целоваться со мной. К тому же ваше поведение, увы, не говорит о том, что передо мною женщина, страдающая из-за отвергнутой любви.
А Гизела при этих словах мысленно проклинала свои гормоны, толкавшие ее на безрассудные поступки, но вслух сказала совсем другое:
— Вам, самцам, не дано понять истинную подоплеку женских поступков. — Щеки девушки пылали, губы пересохли. Она физически ощущала на своем лице его взгляд, и ей хотелось ладонями прикрыть лицо и особенно губы, в которые уперлись его жадные глаза. Гизеле чудом удалось подавить свое волнение. Дыхание ее стало ровней. — Если женщина следует своим принципам, а не руководствуется вашими мужскими заблуждениями, ей живется гораздо проще и легче.
— Что бы вы мне ни говорили, вам не убедить меня, будто вы не принадлежите к когорте современных женщин, которые пьют и ругаются, как мужики*. Я приветствую этих амазонок. Соблазнить их легче и быстрей, не надо вздохов на скамейке, дорогих букетов, нелепых обещаний!
— Может быть, таких дамочек и легче уложить в постель. Только не ждите, что потом они будут в одиночестве коротать свою жизнь, стирая и штопая ваши носки и вытирая носы бесчисленным детишкам. — Гизела, казалось, вот-вот взорвется от переполнявших ее эмоций. А Вилли, откинув голову, искренне рассмеялся. — Что смешного в сказанном мной? — с удивлением воскликнула девушка.
— Я представил вас за штопкой моих носков. Картинка еще та! На самом деле я готов сжевать свои носки, если вы сумеете убедить меня в том, что хоть раз держали в руках иглу и что-нибудь штопали.
— Не придирайтесь к словам. Это был просто образ. В наше время никто вообще носков не штопает! Одну пару выбрасывают, а взамен покупают другую. Надеюсь, ваш бюджет выдержит такие затраты?
— Неправда! Лора штопает!
— В таком случае она подходящая для вас пара!
— Дорогая, мне на данном этапе жизни вообще никого не нужно. Я не ищу себе пару!
— А Лореляй знает об этом? — В сиплом шепоте Гизелы явно чувствовался яд.
— Не уверен. Но она уже давно замужем за Робертом, это наш с братом дядя. Он отец богатыря, с которым я вас вчера познакомил, там у магазина. Помните Йогана, который с ходу влюбился в вас? Роберт — владелец фермы, где мы с Петером добываем средства на жизнь.
Не удержавшись, Гизела рассмеялась.
— Так вот, значит, кто эта легендарная Лореляй! Не скрою, вы сумели меня разыграть.
— Дорогая моя! У вас нет оснований для ревности ни к Лоре, ни к кому-нибудь другому. Вы единственная на свете, кого мне хочется целовать и ласкать.
Не оценив до конца степень серьезности его слов, Гизела не могла отрицать того, что они были ей очень приятны. Приятны, но опасны. От этих слов отключались ее тормозные механизмы, и она была готова идти на любые безрассудства, только бы вновь ощутить его ласки. Не поддавайся! — уговаривала она себя. Этот мужчина не может быть предан одной женщине. Он все время станет искать нечто новенькое, что будет снова и снова возбуждать его либидо и тщеславие. Может, он и не обманывает, что я первая, кого он поцеловал за последние три года. Но первая вовсе не означает, что последняя.
Отвечая на его разъяснение, как всегда, с некоторым опозданием, Гизела заметила:
— Я вовсе не принадлежу к типу женщин, которые отравляют жизнь мужчине ревностью, подозрениями и слежкой. Это в равной мере относится и к сфере личных отношений, и к профессиональным обязанностям. Если человек скажет мне, что занят вечером по работе, то я не стану нанимать частных детективов для проверки, где он бывает.
— Очень рад, что вы столь широко смотрите на мир. Но пора начинать работать. Не удостоите ли вы меня перед этим торжественным моментом чашкой крепкого чая?
— Это не так просто, как вам может показаться. Кухонька здесь очень маленькая, и наличие в ней столь мощного субъекта, как вы, способно вызвать у другого человека приступ клаустрофобии. Может быть, у вас есть какие-то другие предложения?
— Есть, но они похожи. Время от времени надо будет делать перерывы, можете назвать их чайными или кофейными. Правда, у меня есть еще и одно сугубо личное условие, связанное с присущей мне слабостью.
Последняя фраза была произнесена таким чувственным шепотом, что Гизелу охватила расслабляющая истома, а коленки подогнулись. Вилли, заметив, что девушка покачнулась, быстро шагнул вперед и, полуобняв, поддержал ее. Она прислонилась к нему, их тела соприкоснулись. Груди Гизелы набухли, знакомое ей уже желание почти затмило сознание.
— Так в какой своей слабости вы хотели мне признаться?
Голос Гизелы звучал так, будто она некоторое время назад выпила жутко холодного пива и охрипла. Она почти догадалась, о чем Вилли собирается поведать, потому что, прижавшись к нему, явственно ощутила его возбуждение. Девушку напугала собственная ответная реакция. Вокруг двух почти соединившихся тел, мужского и женского, возникло некое эротическое поле. И плотность его была так велика, что можно было бы взять нож и резать эту энергию на отдельные доли.
Глаза Вилли блестели, как морская гладь под ярким солнцем...
Погружаясь в эту новую для нее стихию, Гизела испытывала нечто похожее на эйфорию. Она протянула руку и погладила его слегка шершавую щеку. Он брился уже несколько часов назад. Бедный, как рано ему приходится вставать, чтобы все успеть, с нежностью подумала девушка и вдруг поймала себя на мысли о том, что он сейчас принадлежит только ей. Сейчас, а что будет после?... Я не смогу жить без него.
Вилли посмотрел сверху вниз на пылающее девичье лицо. Ее чувства выдавал взгляд затуманившихся голубых глаз. Нет, в них не было призыва: «Возьми меня!» В них угадывалось что-то более утонченное и... испуганное. Она выглядела такой очаровательно беспомощной, еще не отряхнувшей с себя пелену недавнего сна.
Когда Вилли представил ее полуобнаженной и сонной в мягкой свежей постели, его словно молнией пронзило, и боль сконцентрировалась где-то в области паха. Несмотря на свое состояние, Гизела заметила, как нервно двигается его кадык, словно он пытается проглотить что-то твердое.
— Ты не можешь дать мне бисквит, хорошо бы шоколадный. Мой застарелый диабет превратит меня в бесполезную тряпку, если срочно не подпитать его сладким. — Приняв эти слова за чистую монету, девушка рванулась было к холодильнику, но он удержал ее за плечо и рассмеялся. — Неужели я похож на диабетика? Не торопись, малышка. Я пошутил. Может быть, глупо пошутил.
Гизела метнула на Вилли осуждающий взгляд. Но было не ясно, за что она его осуждает. Может быть, за недостаточную решительность и медлительность?
