— Посол ты здесь для Зинаиды. Ну так что, поможешь?
— Думаю, лишнюю дипломатию разводить — это как в джунглях огород городить. Насчет дружбы — это вы сами определитесь. А с Алешкой можешь прямо сейчас поговорить.
— Как? Он здесь? — удивился Буравин.
— Конечно. А где ему еще быть? Он у Маши в комнате. — И, повернувшись на табуретке, Сан Саныч громко закричал: — Маша! Алеша!
Из комнаты вышла Маша.
— Здравствуйте, Виктор Гаврилович! — улыбнулась она.
— Здравствуй, Машенька! — искренне обрадовался ей Буравин.
— Зачем звали, Сан Саныч? — спросила Маша.
— А Лешка-то твой где?
— Алеша побежал к отцу. Срочно. Кажется, там какие-то неприятности.
Сан Саныч насторожился:
— Так что там стряслось, Машенька, у Алешки?
— Не знаю. У Алешки самого ничего не стряслось. Я думаю, неприятности у его папы. — Маша посмотрела на Буравина в раздумье, говорить ли дальше в его присутствии.
— У Бориса? А что с ним? — спросил Сан Саныч.
— Пока не знаю. Но что-то, что повлияло на решение Алеши ехать со мной.
— Стоп, стоп. Присаживайся, и давай-ка по порядку, — предложил Сан Саныч.
— Говорю же, по порядку пока ничего не знаю. И пока не поговорю с Алешей, ничего не могу вам сказать. У нас должно быть общее решение.
— Что-то очень загадочно… — нахмурился Сан Саныч.
— Да какие загадки! — засмеялась Маша. — Первая часть нашего плана все равно реализуется. Сегодня.
— Вот как. И какой у вас план? — вступил в разговор Буравин.
— Мы идем в ЗАГС подавать заявление.
— Правда? Что же ты молчала? Что же ты сразу ничего не сказала? — обрадовался Сан Саныч.
— Вот это новость! Вот это да! Поздравляю! — присоединился Буравин.
— Подождите, подождите. Поздравите нас двоих. Когда придем оттуда.
— Так Лешка зайдет за тобой сейчас? — спросил Сан Саныч.
— Сейчас — нет. Говорю же — дома что-то произошло. Он мне у ЗАГСа все расскажет.
— Ну ладно. Значит, заявление! Молодцы! Одобряю! — сиял Сан Саныч.
— Только вы бабе Зине пока не говорите. Пусть для нее это будет сюрприз, — попросила Маша. — Ну, я пойду? А то к Алеше боюсь опоздать…
— Беги, беги, внучка!..
— Счастья вам, Машенька! — пожелал Буравин. Когда Маша ушла, он повернулся к Сан Санычу и сказал:
— Как я рад за ребят! Еще сегодня говорили с Полиной, что взглянешь на них — и словно попадаешь под солнечное излучение.
— Да, любовь она всегда высвечивает человека изнутри.
— Счастливая любовь, — уточнил Буравин.
— У этих, надеюсь, будет счастливая. Они уже перевыполнили план по несчастьям да препятствиям. Хотя… — Сан Саныч вдруг замолчал.
— Ты что? — спросил Буравин.
— Я вдруг подумал… Зина-то, она вряд ли будет рада тому, что они так быстро решили пожениться.
— Почему это?
— Потому что Маше пришел вызов из института, — поделился семейной новостью Сан Саныч.
— Да ты что? Когда?
— Вчера или позавчера… совсем недавно. Там, в этом письме, сказано, что Маше сейчас нужно ехать в институт оформляться. На лечебный факультет.
— Отлично. И Алешка с ней собирался? — спросил Буравин.
— Думаю, да. Конечно. Как их теперь разлучишь?
— Неожиданно. Вот, значит, про какую поездку Маша говорила! — догадался Буравин.
— Но какие-то там с Борисом проблемы возникли. Слышал, что Маша сказала? Алеша, возможно, не поедет.
— Если проблемы материального характера, я с удовольствием детям помогу, — пообещал Буравин.
— Погоди, не гони лошадей. Ты еще не знаешь, примет ли Алешка от тебя помощь, — с сомнением протянул Сан Саныч.
— Да. Я помню, с чем к тебе пришел, — тихо сказал Буравин.
* * *
Лева был человеком хитрым, осторожным и… трусоватым. Он долго маялся, но на встречу со смотрителем все же пошел. Когда смотритель зашел в комнату для свиданий, у Левы даже мурашки по спине побежали. Он еле сдержал дрожь.
— По характеру твоей записки я понял, что… — начал Лева, но смотритель прижал палец к губам, показывая, что их прослушивают. — В общем, я понял, что ты по мне не просто соскучился.
— Правильно понял. Я парень не сентиментальный, — согласился смотритель.
— О чем будем толковать? — робко спросил Лева.
— Толковать буду я. Ты будешь слушать, — решительно заявил смотритель.
— Ну что ж, я слушаю, — быстро согласился Лева.
— В оба уха, парень, — предупредил смотритель грозно, — пока ты их оба носишь на голове.
Лева весь превратился во внимание.
— Мне нужна твоя помощь. И срочно.
— В чем?
Смотритель пальцами показал, как по столу бежит человечек.
— Ты должен для меня сделать то, что другим я сейчас поручить не могу, — сказал он, показывая глазами на бегущего человечка.
— Почему я? У тебя же был кто-то, кто меня…
Смотритель вновь сделал Леве знак: широко раскрытые, «страшные» глаза, затем — ребром ладони по шее, затем — палец у губ: мол, молчи, а то убью…
— Лева, люди делятся на тех, кто исполняет мелкие поручения, типа подай-принеси, и тех, кто может сделать что-то более важное, — пояснил он хриплым голосом.
— А я-то здесь при чем? — жалобно протянул Лева.
— Потому что, Левушка, я тебя отношу ко второй категории.
Такое доверие не вызвало у Левы восторга:
— Зря, Михаил Макарович, зря. Я простой работник общепита…
— Хватит мне зубы заговаривать, — оборвал его смотритель. — Раз я решил, что ты, — значит, ты и будешь помогать. И никаких гвоздей. Ну, ты меня понял? Понял, чего я хочу?
— Понял-понял… — уныло закивал Лева. — Только…
— Последний вопрос от тебя, Лева.
— Как скоро тебе нужно?
— Быстро. Быстро, Лева. И даже еще быстрее. Я, Лева, недавно на воле перечитывал книжку. Граф Монте-Кристо называется…
— И… что? — спросил Лева.
— Так вот. Я, Лева, не похож на этого персонажа. У меня не так много времени. Я повторяю, что мою просьбу — нет, не просьбу — мое задание нужно выполнить срочно.
— Михаил Макарович, послушайте вы меня. Такими делами я никогда в жизни не занимался, такие поручения никогда не выполнял.
— Вот, когда-нибудь и нужно начинать, Лев Давидович. Считай это дебютом.
Леву передернуло так, словно по нему прошел слабый электрический разряд.
— Я привык деньги зарабатывать иным способом. Бизнесом. И у меня, между прочим, свое дело неплохо получается.
— Меня не интересуют твои дела. Но раз уж ты заговорил про деньги, то я тоже скажу. В деньгах я тебя не обижу.
— С вашими… ресурсами я бы поискал более профессиональных людей, — прозрачно намекнул Лева.
— Тебе что, деньги не нужны? — спросил в упор смотритель.
— Этот вопрос я сочту за риторический.
