— Да, я всегда восхищался работой Эрвина, — согласился Джералд.
— Может быть, моя роль тетушки Беллы не очень большая, но она мне понравилась, — продолжала Тэда. — Можно сказать, это стержневой персонаж фильма. Под ее влиянием меняются все остальные, а она в то же время даже не осознает степень своего влияния на других.
Джералд кивнул.
Должно быть, он не хочет спорить с ней из вежливости, подумала Кэрол. Она очень удивилась бы, если бы бабушка не стала подчеркивать значение своей роли в картине. Она только боялась, как бы Тэда не начала переигрывать и ее участие не стало бы разочарованием для всех.
Может быть, им придется даже вырезать эпизоды с ней из готовой картины. Если такое и в самом деле произойдет, это явится жесточайшим ударом для Тэды. И, ничуть не меньше она будет оскорблена, если режиссер, которым она так восхищается, унизит Тэду перед всей съемочной группой, начав высказывать критические замечания по поводу ее игры.
Кэрол прикрыла глаза, стараясь представить себе стройную подвижную Тэду с ее взбитыми белокурыми волосами в роли удалившейся на покой старой испанки. Нет, это невозможно. Но она знала, что Тэду никакими силами не отговорить от этой роли. У Кэрол ни за что не хватит мужества сказать бабушке, что та вряд ли добьется успеха в этом фильме.
— Ах, я совсем заболталась сегодня вечером! — воскликнула Тэда, когда Лоли, ее горничная, принесла бутылку красного вина. — Кэрол, дорогая, это ведь ты пригласила Джералда поужинать с нами, и до сих пор я не дала тебе сказать ни слова! Это так невежливо с моей стороны!
— Я просто вспомнила, что ты еще раньше хотела его пригласить, — поспешно ответила Кэрол.
Тэда улыбнулась.
— Вино на ночь в моем возрасте! Пожалуй, это слишком. Мне лучше подняться к себе, чтобы еще раз просмотреть сценарий. Я собираюсь выучить роль как можно лучше.
Оставшись наедине с Джералдом, Кэрол почувствовала внезапное смущение. Она повертела в руках ножку бокала, рассматривая на свет темно-рубиновую жидкость.
— Вы так быстро уехали сегодня утром, — сказал Джералд, — что я даже не успел сказать вам, насколько хорошо вы ездите верхом. Вы словно родились в седле. Ваша лошадь изумительна. Должно быть, арабских кровей?
— Да. Ее мать получила главный приз на выставке в Калифорнии. Отец купил мне Сомбриту незадолго до своей смерти.
— Наверняка он хорошо разбирался в лошадях. Мой отец в свое время тоже был знатоком лошадей.
Кэрол посмотрела на него, недоумевая.
— Он ведь не потерял свой талант? — осторожно спросила она.
— Теперь у него другие интересы, — ответил Джералд, явно не собираясь больше возвращаться к этой теме.
— Всему, что знаю о лошадях, я научилась от отца, — сказала Кэрол, помолчав. — Так же как и об апельсиновых рощах и ведении хозяйства на ранчо. Мы вместе с ним объезжали верхом округу, и он рассказывал мне обо всем, что знал сам. — Глаза ее наполнились слезами, и она смахнула их. Как ей не хватает отца!
— «Харт-вей» — прекрасное место, — сказал Джералд тихо.
— Я делаю все, что в моих силах, чтобы сохранять его таким. Не только для себя и для бабушки, но еще и потому, что я принадлежу к роду Хартов и этой землей мы владели из поколения в поколение.
Увидев Лоли, которая появилась на пороге в ожидании, что ее позовут убирать со стола, Кэрол поднялась. Она собиралась перейти в гостиную, но потом остановилась.
— Если вы интересуетесь лошадьми, мы можем пойти в кораль, — предложила она. — Там есть гнедая лошадь, которую я хотела бы показать вам.
Джералд согласился, и они направились в сторону кораля по узкой тропинке, вдоль высоких пиний, посаженных первым из рода Хартов, обосновавшимся здесь. За пиниями блестящая водная поверхность ручья Эльдорадо отражала бледный лунный свет.
— Совсем маленький ручей, — сказал Джералд.
— Мы будем рады, если вода в нем сохранится хотя бы до конца сентября.
— Совсем как в Австралии, но там реки иногда годами остаются сухими. Австралийский климат непостижим и часто суров, но один Бог знает, как мне недостает пересохших рек и всего остального.
Эти слова позволили Кэрол увидеть его совсем в другом свете, и она почувствовала себя гораздо ближе к нему. Сейчас он казался ей почти старым другом. Может быть, у них тоже есть что-то общее? Как с тем же Ричем Эрскином!
— Вы что-нибудь слышали о нематодах? — спросила она.
— Нет, ничего. Какая-нибудь новая рок-группа?
Кэрол рассмеялась.
— Нет. Нематоды — это такие тонкие черви, которые живут в земле среди корней апельсиновых деревьев и наносят им вред, так что те начинают засыхать. Это одна из наиболее серьезных опасностей для цитрусовых растений.
Джералд взял ее за руку и осторожно сжал.
— Слишком красивая ночь, чтобы тратить ее на разговоры о нематодах.
Его рука была теплой, голос — глубоким и низким. Когда он другой рукой обнял ее за плечи, Кэрол почувствовала, что все ее тело трепещет так же сильно, как и рука. Джералд уже не казался ей старым другом; сейчас это был незнакомец, черный рыцарь на белом «ягуаре», которого она одновременно желала и боялась.
Она вдыхала смешанный запах хвои и влажной земли — аромат, который знала с детства, знала так же хорошо, как свое имя. Все вокруг было привычным — все, кроме этого мужчины, который держал ее за руку и заставлял испытывать желание, прежде незнакомое ей. Мужчины, который уедет меньше чем через десять недель. Уедет от нее.
Джералд склонился к ее лицу, его темные глаза выглядели черными. Если бы у нее осталось хоть немного здравого смысла, она вырвала бы свою руку и убежала прочь.
От него пахло чистотой и свежестью. Запахом травы и апельсиновых деревьев после дождя. Он осторожно коснулся кончиками пальцев ее щеки и, проведя ими вниз, слегка тронул уголок рта. Ее губы задрожали, колени подогнулись. Она едва могла дышать.
Затем он привлек ее к себе и почти грубо прижал к своему телу. Его губы коснулись ее губ. В этом поцелуе не было нежности — он не спрашивал, он приказывал подчиниться.
Кэрол внезапно поняла, что отвечает ему. Ее мысли смешались. Губы Джералда раздвинулись, и кончик языка скользнул между ее губами. Она почувствовала легкий вкус вина и какую-то темную власть, исходившую от него и опьяняющую сильнее, чем вино. Кэрол знала, что не может считать себя совсем неопытной, но его поцелуи разбудили в ней страсть, которую она никогда не испытывала раньше.
Когда он обхватил ее бедра, теснее прижимая их к своим, она потеряла всякое ощущение места и времени. Во всем мире остались только она и Джералд. Ничто не существовало по ту сторону их объятий.
