И главное — не думать обо мне.
Одна проблема: меня это не устраивает. Перед глазами ее большие глаза и губы, которые она рьяно облизывает. Оставляю давалку на скамейке запасных, и почему-то сразу вспоминается, что вот таких в детском доме было довольно много. Они за приличный подарок готовы были сосать тебе прямо в коридорах.
Я ведь и с Сашкой пытался это провернуть. У меня от нее крышу реально сносило. Но тогда все это было неоформленным непонятным чувством. Пришлось потерять ее, чтобы понять, что она такое на самом деле в моей жизни. Мой талисман, моя удача, и я не заторможу, пока не преодолею финиш и не уложу Сашу на лопатки. Одна мысль о ее раздвинутых ногах сводит челюсть, делает кровь густой, а сердце заставляет отбивать праздничный марш. Ну и где ты спряталась. В курилке? Ты же идеальная девочка!
Открываю дверь и вижу попку яблочком, ягодицы которой идеально подходят для моих длинных пальцев. А помнишь, какие следы я оставлял на твоей коже, как упивался, когда трахал тебя пальцами, а ты кричала, пока на диван капала твоя влага. Хлопаю дверью, и она оборачивается. Помнишь. Все помнишь, по глазам вижу. И как вылизывал, помнишь, и как натягивал, и как учил сосать, чтобы не рвало. Твои губы все такие же, словно аккуратное отражение того, какие они между твоих длинных ног, идеальных, отлично смотрящихся у меня на плечах, пока я рву твои колготки с бельем и вхожу максимально глубоко.
Мы как два противника, но победителя не будет. Только пакт о перемирии, которое она примет. И меня в себя примет. Меня кроет. В голове полный трешак, руки дрожат от желания сжать ее в объятиях, орать в лицо: «Моя» — и целовать, пока губы в кровь не сотрутся. Но нужно выжидать, иначе все может пойти по пизде. Закуриваю, держа сигарету дрожащими пальцами, не в силах оторвать взгляд от порозовевшего лица. Она храбрится. Пытается показать, что я ей безразличен, но все действия говорят об обратном.
Именно в этот момент в комнате появляются «сиськи» и пытаются привлечь мое внимание.
— О, Мирон. Поехали кататься. Я уже готова.
Вместо того чтобы уйти, продолжаю стоять и курить, рассматривая лицо Сашки. Она начинает дышать чаще, глядя на «большие сиськи» как на говно. Их даже сравнивать не стоит. И дело не в фигурах, а в умении не выставлять себя напоказ. На Сашку хочется смотреть, забрать себе и наслаждаться тайком. А «сиськи» — трахнуть и забыть. Но девушки не понимают разницы и считают, что если у парня встал, то он готов изменять. Наверное, поэтому Сашка на мое безразличное «поехали» срывается с места, как пушечное ядро, и буквально сбивает с ног поцелуем. Первую пару мгновений даже не верю, что эти губы снова принадлежат мне. Словно долбанная фантазия, которой я предавался весь год, или сон, после которого просыпаешься весь в поту. Но это реальность, потому что руки Саши уже в волосах, а язык проворно пробирается ко мне в рот. Пытаюсь перехватить инициативу, сжать в объятиях тонкое тело, но в момент все заканчивается. И пока я стою, оглушенный поцелуем, даже в голову не приходит слушать, что она там болтает. Хотя сквозь угар слышу «втроем», и «сиськи» убегают. Зато Сашка, все еще пылая гневом, стоит рядом, не отходит, не отталкивает, хотя мои руки все еще на ее ладной заднице. Знала бы она, сколько раз я драл ее в пошлых фантазиях.
— Можем и в вдвоем.
Касаюсь губами виска, чувствуя запах, от которого пульс зашкаливает, а руки сами сжимаются на заднице, так что она дергается. Но не верещит, а пытается отвадить естественными женскими делами.
— Между нами будет толпа красноармейцев.
— Всегда хотел на них посмотреть.
Вот уж точно не повод, чтобы не трахаться с любимым человеком. Но я так и не понял, что произошло. Только что мы стояли рядом, смотрели друг другу в глаза, и тут же чувствую обжигающее пятно на щеке.
— Ты совсем сдурела? – пытаюсь схватить ее за руку, но она умудряется пулей вырваться за дверь и добавить к пощечине удар по носу. Пиздец… Вот это я называю недотрах, когда у бабы эмоции бьют ключом.
— Все нормально? – медленно спрашивает девичий голос за дверью, пока я пытаюсь остановить кровь из носа.
— Конечно. Слушай, по-моему, бачата не для нас.
Умываюсь холодной водой, останавливаю кровотечение и уже с усмешкой планирую следующую встречу. Если в Сашке такой фонтан чувств и эмоций, то остается это направить в нужное русло, например, заставить избить меня, привязанного к кровати. С ней любые игры в кайф.
Даже хочу написать ей что-то подобное, как вдруг поступает звонок с заграничного номера. И весь настрой падает. Потому что кроме Саши есть другие обязанности, которые игнорировать я не могу. И отвечаю, что вылетаю первым рейсом в Монако, потому что заезд перенесли на неделю раньше, а значит, пора готовиться и еще на некоторые время оставить Сашу в руках Алекса.
Глава 14. Сашка
*** Месяц спустя ***
— Жаль конечно, что не будет фотосессии, — вздыхает Эля, рассматривая себя в зеркале, пока мы тормозим на светофоре. Мы возвращались с очередного показа, о которых я продолжаю врать Алексу.
— А мне нет.
И правда. За этот месяц все вернулось на свои круги. Еще немного времени и мне будет казаться, что те две встречи с Мироном мне просто приснились. Ну появился, ну поиграл там в свои игры, и снова исчез. Буквально растворился.
И мне действительно легче дышать, когда его рядом нет, а значит и воспоминания не стягивают сердце колючей проволокой.
Короче.
Все нормально!
И о тех слезах, которые я лила пол ночи после сообщения Эли никогда никто не узнает. Все так, как и должно быть.
Даша, ее проблемы с Кириллом, который ее преследует и Алекс, который последний месяц ко мне не прикасается.
И меня это должно озаботить, но скорее делает жизнь проще. Нет ощущения пустоты, которая появляется каждый раз, когда все заканчивается. Он все так же предупредителен и добр, дарит подарки, водит в ресторан, только не трахает. Можно конечно списать его новоявленную проблему на возраст, но говорить с ним я об этом не собираюсь.
Секс в течении этого года мне был не нужен. Он вообще мне был без надобности. Даже такой фееричный, как с Мироном. Потому что после него чувствуешь себя презервативом, которым мы, кстати, не пользовались.
— А ты не смотрела заезды Невского? — буквально выталкивает меня Эля из собственных мыслей, и я качаю головой.
— Нет конечно. Мне вообще не интересно, что с ним происходит.
Вранье!
Смотрела. И на каждом заезде искусала все ногти, пришлось даже на следующий день гель лак делать, не ходить же с короткими.
Никогда не интересовалась гонками и, собственно, посещала уличные, только ради Мирона. Аж год назад. Но они никогда не сравнятся с тем, что я увидела по телевизору.
Невероятных размеров трасса, снимаемая с разных точек, а на ней, как крысы, бегущие с тонущего корабля, мчатся разноцветные Болиды.
На моих глазах три машины просто размолотило в хлам, а остальные проехали сквозь черный дым, который сопровождал аварию.
Мирон приезжал каждый раз третьим или четвертым, и порой казалось, что в последний момент он специально тормозит. Без эксцессов, слава богу, иначе он бы не пил шампанское после, а был погружен на скорую, как несколько других участников гонки.
И я конечно совершенно не обращала внимания на худосочных моделей, который стояли рядом с ним, облаченные в его обтягивающие комбинезоны цвета его Болида.
— А мне Миша вчера позвонил, — доверительно сообщает Эля, меняя тему, за что я ей бесконечно благодарна. Лучше послушать о ее сердечных переживаниях, чем вспоминать свой панический страх, когда Мирон совершал очередной резкий поворот. – Сказал, что этот месяц накопилось много работы, но если я еще его помню, то он хотел бы встретиться.
— Ну это же здорово! – высказываюсь я совершенно искренне, и только потом замечаю, что она подкрашивает губы особенно ярко и само собой приходит понимание. – Отвезти тебя?
