громко смеяться, широко обнажив зубы, и себя. Быстро выскочила замуж, буквально услышав последний школьный звонок, тут же родила первого, потом, не откладывая надолго, второго, и вот уже третий на подходе. Об образовании даже не думала, в город не стремилась, ни разу не жаловалась на свою участь.
А мне всегда хотелось большего. Хотелось, чтоб как фильме: я привлекательна, он чертовски привлекателен. Оба успешны и амбициозны, строим карьеру, берём ипотеку. И вот, докатилась: наняла парня за последние деньги.
Ещё раз окидываю свое бледное отражение в зеркале, беру резинку для волос с комода и закрепляю конец косы. Думала, за столько лет забуду, как ее, ненавистную, плести, но мышечная память все сделала за меня. Надеюсь, теперь мама избавит меня от одного из нравоучений.
В дверь раздается звонок. Я нервно выдыхаю и сжимаю пальцы в замок перед собой, чтобы немного успокоиться. Вчера все прошло вполне неплохо, почему сегодня что‑то должно измениться?
Выскакиваю из комнаты до того, как кто‑то из родителей пойдет открывать, и подлетаю к двери. Поворачиваю замок, дергаю ручку. На пороге стоит образец идеального парня.
С широкой улыбкой, цветами в руках, с ног до головы упакованный в чёрное, как и вчера. Я невольно улыбаюсь в ответ, хотя знаю, что его улыбка — ненастоящая.
— Ты забыл, — тихо говорю я и касаюсь своего носа в месте, где у него торчит серьга.
— А, черт, — суетится он. Впихивает мне в руки букет и быстро снимает пирсинг, укладывая серёжку в задний карман.
Как раз вовремя, потому что в этот момент из кухни выплывает мама, из комнаты — папа, и начинается галдеж.
Вова рассыпается в приветствиях и комплиментах. Дарит маме цветы, пожимает отцу руку и прижимает меня к себе. Я чуть не подскакиваю от неожиданности, но он крепко удерживает меня возле себя, забрасывая руку на мое плечо.
— Так вкусно пахнет! — тянет он. — Запах чуть ли не до первого этажа.
Подхалим. Но это работает. Мамины вечно поджатые губы немного расслабляются.
— Давайте сразу к столу! — приглашает она.
— Я только вымою руки, — тянет меня за собой Вова.
Мы закрываемся в ванной, включаем кран на полную.
— Ну, что мне ждать сегодня? — мгновенно стирая с лица радушную улыбочку, спрашивает он.
— Думаю по классике: расспросы, детские истории, еда.
— И бобёр, — кривит он лицо.
— Я уговорила колбасу не доставать. Только привычные продукты.
— Хорошо, ладно, — расслабляет плечи мой псевдо‑бойфренд, опирается на край раковины локтями и подставляет ладони под струю воды. — Они что‑нибудь говорили обо мне? Или все так же, тишина?
— Тишина.
— Как думаешь, почему? — кидает на меня быстрый взгляд.
— У нас вообще не принято говорить по душам, — шепчу я. — Ну парень и парень. А! Мама сказала, что такие, как ты, таких, как я, замуж не берут. Но это ещё до того, как ты ушел вчера.
— Понятно, — отряхивает от воды руки, закручивает вентиль с водой. — Значит, будет прощупывать. Как мы познакомились, помнишь?
— На сайте знакомств, — киваю я, вспоминая подготовленную легенду.
— Мо‑ло‑дец, — треплет меня по макушке. — Остальное предоставь мне. Главное, чтоб обошлось без бобров, а то чет я… — прикладывает руку к животу, изображая на лице муки.
— Не волнуйся, — слабо улыбаюсь я.
Ещё бы самой последовать этому гениальному совету.
Мы выходим из ванной, Вова тут же сплетает наши пальцы на руках. Я снова дергаюсь с непривычки.
— Что ты нервная такая, — опускается до горячего шепота на ухо он.
А я и сама понимаю, что выгляжу, как дикая. Но настолько я отвыкла от чужих касаний и вот этого разворачивающегося урагана в грудной клетке при малейшем контакте, что веду себя, как шуганная.
— Расслабься, — потряхивает моей рукой в воздухе Вова. Но я настолько деревянная, что просто не в состоянии. Выходит только нацепить улыбку на лицо и слабо кивнуть.
Почему‑то сегодня я волнуюсь сильнее, чем вчера. Может оттого, что вчера мы обошлись без физического контакта.
Почти.
Позор накрывает волной воспоминаний, и я снова краснею.
— М‑м‑м, какой пир! — восклицает Вова, как только мы входим на кухню. — Видна рука мастера, — отвешивает маме комплимент, подводит меня к столу, помогает сесть, садится сам.
— Наверняка не часто ешь домашнее, так что запасайся впрок. Зина‑то не готовит, — с улыбкой на лице топит меня собственная мать.
Я плотнее сжимаю зубы. Я ведь готовлю, готовлю! Вот как она думает, я здесь столько лет выживаю, если так и не научилась?
— Ну что ты сидишь, — обращается ко мне мама. — Наложи мужчине салат.
Как будто он без меня не справится. Да этот обжора уже тянет ручонки к бутербродам и один скрывается в нем за два укуса. Вот это суперсила. Наверное, у него отменный метаболизм, раз его аппетит никак не сказывается на худощавом телосложении.
Пару минут мы проводим в тишине, набивая тарелки едой, Вова не прекращает работать челюстью и изредка вставлять, как все прекрасно и вкусно.
— Сегодня без дегустации? — спрашивает он у отца.
Тот заметно оживляется от любимой темы, но даже рта раскрыть не успевает, как влезает мама.
— Нам сегодня ехать обратно, так что обойдёмся чаем. А ты водишь машину, Вова?
— Нет. Я предпочитаю на своих двоих, люблю долгие прогулки, — он кидает на меня многозначный взгляд и мягко сжимает руку на столе.
Господи, до чего он хорош. Жаль, что только за деньги.
— Зина тоже отказалась учиться, хотя сколько раз мы говорили: возьмешь машину подержанную, сможешь к нам хоть каждые выходные наведываться, — вот поэтому и не захотела. — Хоть ты трактор ей дари, вот что‑что, а с ним она обращаться умеет! — тычет в мою сторону вилкой с наколотой колбасой мама и смеётся.
— А то! Моя школа, — поддакивает папа.
— Какой необычный навык, — пытается подобрать слова поддержки Вова, хотя я буквально вижу, как у него трясутся щеки от желания меня подколоть. Но отыгрывает идеального парня по полной.
— Девушки из деревни вообще многому обучены, — продолжает
