Мистер Торнхилл сам предложил мне помогать матери, а не слоняться без дела. Даже платил мне за это деньги. Жаль, что все до последнего пенни мать забирала. Словно чувствовала, когда у меня появлялись заветные купюры. Или просто знала. Один раз пробовала прятать от нее, так она меня так отходила цитрусовой розгой, что еще неделю кожа на икрах чесалась.
Знакомство со всем семейством произошло сразу же, как только мы въехали в этот дом. Нам разрешили занять замечательное бунгало на пляже. Забыла сказать, что с обратной стороны от белоснежного забора дом смотрел прямо на океан. У Торнхиллов был свой частный пляж.
Наше бунгало было заброшенным, спрятанным от хозяев в мангровых зарослях и густой листве пальм. Нам пришлось хорошенько там убраться, прежде, чем мы могли там ночевать.
Я была счастлива ощутить под своей щекой настоящую подушку, пахнущую невообразимым запахом свежести кондиционера. Полночи я гладила рукой свое одеяло в белоснежном сатиновом белье, не могла уснуть, пораженная непривычной чистотой и скрипом простыней. Да и вообще их наличием.
Что говорить, я сама отмылась как следует в летнем душе с нагретой на солнце водой. В пляжном бунгало все удобства были довольно примитивными, но я ощущала себя самым счастливым человеком на земле.
Весь вечер мать выводила мне вши, вооружившись специальными лекарствами от мистера Торнхилла. Голова жутко зудела, но она не разрешала трогать мазь, сказала, что так придется походить несколько часов. Мне еле удалось смыть эту адскую смесь с сильным запахом скипидара.
На следующий день, выряженные в форму, умытые и причесанные, мы стояли в главном холле, а мистер Торнхилл знакомил нас с обитателями дома.
— Моя супруга — Лора Торнхилл.
Высокая красивая блондинка чуть сморщила нос при виде нас, дождалась кивка мужа, и высокомерно удалилась.
Мы с ней практически не пересекались, а если и было дело, то я пряталась от нее. Мне она очень не нравилась. А мы ей и подавно.
— Мой сын, Алекс. Диана, ему тоже шесть лет. Может, вы даже подружитесь, — он подбадривающе мне улыбнулся.
Алекс стоял насупившись. Серо-голубые глаза метали молнии, а красиво очерченные губы недовольно поджались.
— У меня уже есть друзья, — заявил мальчишка.
— И что же? Твой лимит исчерпан? — прохладно спросил его отец, скрестив руки на груди.
— Что с ее волосами? Она больная?
— Алекс!
— Ничего страшного, мистер Торнхилл, — мать вежливо поклонилась и достала из кармана косынку, впихнула мне ее в руки. — Пока волосы не отрастут равномерно, Диана походит в косынке.
Тот пожал плечами.
— Алекс, не обижай ее.
Тот опять недовольно попыхтел, но все-таки смиренно кивнул головой.
— А Дайена совсем не понимает нашу речь? — Первое время он не мог выговорить мое имя на русский лад. Называл меня Дайена.
Я захихикала, услышав свое имя, а он метнул в меня острый взгляд.
— Она обучится. А пока мы все ей поможем.
В ответ на его разумное предложение мальчишка нетерпеливо посмотрел на часы.
— Папочка, а кто это такие? — в холле появилась потрясающей красоты девочка лет десяти.
Я уставилась на нее во все глаза, обалдев от увиденного.
Чудо. Ангел.
Белокурые, почти пепельные волосы обвязаны нежно-голубой атласной лентой, кокетливый бантик выглядывает над ушком. На девочке нарядное белоснежное платье, при виде которого я начинаю обливаться откровенной завистью. Невероятно воздушное, с серебристыми жемчужинками, оно было великолепным, потрясающим. Красивое лицо девочки напоминало куколку с картинки. Ее сказочный образ завершали лаковые голубые туфельки на небольшом квадратном каблучке, в руке она держала настоящую куклу Барби.
У меня и обычной никогда не было, что говорить о Барби… Я сглотнула слюну, во все глаза разглядывая то ее, то куклу. Заметив мой взгляд, она спрятала свое сокровище за спину.
— Познакомьтесь, это моя старшая дочь, Грэйс. Грэйс, это Инна и ее дочь Диана. Они теперь работают у нас в доме в качестве горничных.
— У них странные имена. Ее похоже на имя английской принцессы.
— Да, оно и пишется так же. Но читается немного по-другому. Они из России.
— Из России… Она тоже будет работать? — Грэйс удивленно указала на меня пальцем. Маленький ноготь был покрыт глянцевым розовым лаком.
— Она будет помогать по мере возможности, поэтому, прошу, отнестись к этому серьезно.
— По мере возможности? — она захлопала большими глазами. Цвет такой же, как у младшего брата.
— В первой половине дня она будет учиться. Сначала ее погоняют с полгодика репетиторы по английскому. А потом она пойдет в первый класс школы Джорджтауна, как и Алекс. Присоединится, как только сможет.
Все это время я косилась на мать, забыв как дышать. Неужели это все правда? Это не сон?
Какой рай меня ждет! Я пойду в школу! Боже, даже не верится!
Я готова была зареветь и одновременно заплясать от счастья. Расцеловать своего благодетеля.
Мать принялась активно кланяться, чуть ли не расшибая лоб об свои побитые худые коленки.
— Благодарствую, мистер Торнхилл! Вы наш спаситель! Не знаю, как мне отблагодарить вас…
Она легонько пнула меня в ногу, глазами указывая поклониться. Я принялась старательно повторять за ней.
— Это лишнее. Перестаньте. Считайте это моей причудой, не переживайте. Ну что, всем все ясно?
Отпрыски Торнхиллов вяло ответили ему и слиняли в патио. Разговаривать дальше было не о чем, поэтому мы сразу же приступили к работе. Но я тогда очень обрадовалась присутствию детей в доме. Искренне верила, что мы с ними подружимся. Ну разве могли такие ангелочки обидеть меня?
Во время работы я не уставала изумляться роскоши. Жили они очень богато. Дорогая мебель, к которой даже страшно прикоснуться, фарфоровые тонкие тарелки, с которых они обедали. Мраморная лестница с ажурными перилами, хрустальная люстра с позолотой.
Это все не казалось вычурным, нет. Наоборот, с настежь открытыми дверями от пола до потолка и развевающимися от легкого ветерка белыми прозрачными занавесками все это смотрелось как кадры из какого-то фильма. У Торнхиллов был потрясающий дом и хороший вкус. Они знали толк в красивых и дорогих вещах.
Полгода пролетели незаметно. Я начала сносно понимать речь и даже что-то отвечать. Но с Алексом и Грэйс я так и не подружилась. С сыном Торнхиллов я начала ходить в первый класс и очень надеялась на его поддержку, но он всегда пулей выскакивал из автобуса и всячески игнорировал меня. К тому же, в классе появился еще один новенький, Джексон Феллроуз. Они очень крепко сдружились, даже после школы постоянно тусовались вместе. Впрочем, как и их родители.
В Джорджтауне было что-то вроде сообщества экспатов из Великобритании, они все друг друга знали. А уж сопоставимые доходы и вовсе сблизили. И Торнхиллы, и Феллроузы прилично инвестировали в недвижимость на Каймановых островах. Эта оффшорная зона с привлекательными налогами познакомила массу нужных и интересных друг другу людей.
Что тут говорить, я так и осталась одиночкой. В классе со мной никто не дружил.
Волосы, слава Богу, быстро отросли, от проплешин ничего не осталось. Без всякой живности, благодаря хорошему питанию и уходу, они вновь стали густыми и блестящими, хоть пока и не длинными. Черные кудри падали чуть ниже плеч. Мистер Торнхилл восхищался их цветом. Как вороново крыло, сказал он. Мне понравилось сравнение.
Однажды, вытирая пыль в одном из залов, я услышала музыку. Дверь в одной из комнат была приоткрыта, и я прислонилась к образовавшейся щели, с любопытством заглянув внутрь. Под классическую мелодию в центре зеркальной комнаты, с перилами по периметру, танцевала Грэйс. На ней была розовая воздушная юбка, на ногах странные чешки. Позже я выяснила, что это пуанты для балета.
С ней занимался репетитор, махал тонкой тростью и показывал пируэты, которые она затем выполняла.
Мне так понравилось, что я стала повторять за ними. На мне были бесшумные балетки, и у меня с легкостью все получалось. Раз, поворот. Два, прыжок…
