— Нужен он мне больно, — фыркнула она. — Кукарекай или адьос.
— Ну ты и зараза!
Скулы Алекса порозовели, а глаза предательски наполнились влагой. Он отвернулся от всех, делая вид, что рассматривает закат. Но я успела заметить слезы, потому что следила за ним каждую секунду.
— Я куплю комикс, — произнесла я. — Прокукарекую любую песню, мне не сложно.
Все замолчали, уставившись на меня.
— Не надо, над тобой все будут смеяться, — выдавил растерянный Алекс, повернувшись ко мне, но я ему улыбнулась.
— Так ведь это же будет смешно. Почему нет?
В общем, в тот вечер я кукарекала, танцевала, пыталась стоять на голове, пока золотые детки наслаждались шоу и откровенно смеялись надо мной. Я словно не понимала, что делаю. На меня обрушился поток красивых и редких в моей жизни вещей, от которых снесло крышу. Радовалась как идиотка новенькой заколке за то, что поцеловала Грэйс руку. Сумочке Эмили за то, что проглотила щепотку земли из уличного горшка с акацией. А ради французских карточек с лошадьми, о которых, я помню, грезил Алекс, я прыгнула в бассейн прямо в одежде.
То ли бассейн, то ли совершенно обалдевший взгляд притихшего Алекса меня охладил. Совсем запоздало я осознала, что всего лишь скачу цирковым клоуном для этих детей, а ближе им не стала ни на йоту. Они смеются, но не потому что Я их развеселила. А потому что я выгляжу смешно и нелепо. Жалко.
На шум плеска воды прибежала миссис Торнхилл, и мне тогда здорово досталось от нее. Она довольно жестко отхлестала меня по лицу и приказала немедленно вымыть бассейн во избежание всякой заразы.
Гости давно разошлись, а я до полуночи промаялась в бассейне при свете уличного фонаря, продрогнув в сырой одежде.
— Зачем ты это делала?
Обернувшись на знакомый голос, я увидела сидящего на краю Алекса. Он был весь мрачный и хмурый.
Вместо всяких слов и оправданий я вылезла из бассейна и, поковырявшись в пакете, достала комиксы и карточки с лошадьми. Подошла к нему и шлепнула все это добро на колени.
— Что это? — его голос дрогнул. Он удивленно посмотрел на меня снизу вверх.
— Это тебе. Ты же мечтал о них, — просто сказала я.
— Ты… Ты ради меня это делала? — растерялся мальчишка. Уставился на заветные комиксы застывшими глазами.
— Ну, и мне кое-что осталось, — я робко улыбнулась ему.
Но он вдруг со всего размаху швыряет комиксы и карточки в пустой бассейн. Лошади на картинках разлетаются и приклеиваются к синей плитке.
— Дура! Совсем мозгов нет?! Ну зачем ты это сделала?! Я тебя не просил!
Я молчала, испугавшись его реакции. Как он взбесился! Очень сильно вспылил в тот вечер. Ругал меня и так, и сяк. Кричал, как сумасшедший, несколько минут.
А потом просто развернулся и ушел, оставив меня одну у бассейна.
Не смотря на полученный урок, я буду еще много раз попадаться на их крючки, выглядеть по-идиотски. Только в тот раз я сама на это согласилась. Из-за горстки вещей.
А в будущем это просто стало неизбежным.
ГЛАВА 7
ДИАНА
Лошадь Стефана теплая и, не смотря на характерный животный запах, очень приятная и уютная. Клеопатра спокойно лежит и сопит на боку, я прижалась к ее животу, свернувшись калачиком на сене. Совсем рядом, через перегородку, равномерно дышит Призрак.
Стоит промозглая ноябрьская ночь. На улице холодно, но в конюшнях поддерживается тепло. Да и около лошади мне совершенно комфортно, я не мерзну.
Вот уже который день я ночую в стойле Клепы.
У меня были ключи от конюшни, как и всех конюхов, поэтому я без труда пробиралась внутрь темной ночью.
В общежитие я не хотела возвращаться. В комнате мы спали по трое, и видеть лица одноклассниц я не хотела. Я вообще никого не хотела видеть.
Утром я, конечно, бежала обратно в корпус, принимала душ (от меня нехило разило конюшней) и, переодевшись в новую форму, мчалась на уроки. Заходила всегда со звонком или вместе с учителем. Игнорируя все смешки, записки и обидные слова в спину. Вечером пропадала на стадионе. Бегала, как безумная в легком спортивном костюме. Потом шла в конюшню и занималась лошадьми. Спала тоже здесь, около Клеопатры.
Я усиленно думала. Над тем, как вернуть свое белье обратно. Мне просто до дрожи, до тошноты, до гадливого чувства не хотелось, чтобы их выкупил на аукционе какой-нибудь мерзкий извращенец. Что этот урод будет делать с ними, даже думать не хотелось. Но как это сделать я не знала. Эмили ни за что не вернет их просто так.
Но, и что бы я ей не предложила, ей все будет мало. Ей просто жизненно необходимо мое унижение.
— Клепа, ну что мне делать, милая? — прошептала я, поглаживая поблескивающий в темноте бок. — Ответь мне, слышишь?
Лошадь продолжила спать, зато в ответ фыркнул Призрак.
Недолго думая, я перебралась к нему. Мне нужна была компания. Конь не спал, но тоже лежал на боку, подогнув изящные крепкие ноги. Его голова с красивым рисунком на лбу в виде белой звезды потянулась ко мне. Конь горячо выдохнул мне в лицо паром и принялся обнюхивать. Когда проверка была пройдена, он кивнул и спокойно взял зубами из моих рук угощение.
— А ты красавец, — я восхищенно погладила гладкую морду, обалдев от его красоты и стати.
Воистину королевский конь. Просто чудо. Неудивительно, что он принадлежит Торнхиллам. Они всегда выбирали все самое лучшее.
Какое-то время я тихо с ним разговаривала о том, о сем. Потом он прикрыл глаза, а я свернулась калачиком за его спиной и, положив голову ему на холку, уснула.
Мне снился удивительной бирюзы океан. Густые влажные тропики.
Все как раньше.
Только во сне я была счастлива.
Утром на заре (в такое время тут вообще отродясь никто не появлялся) меня разбудили, ощутимо тряхнув за плечо.
С трудом открыв сонные глаза, я прищурилась и увидела над собой Торнхилла. Он присел на корточки передо мной, покручивая в руках шапку. Тонкая куртка настежь. Под ней обычная черная футболка, форму он еще не надел. Наверное, еще очень рано.
Взглянув на часы, что висели на моем запястье, я чуть не простонала. Шесть утра.
Торнхилл настоящий злодей.
— Ну и что ты тут делаешь? — если он и был зол, то хорошо это скрывал.
Его голос был больше похож на утомленный, чем на раздраженный. Типа, «как же ты мне надоела».
Оглянувшись, я вспомнила, что уснула в стойле Призрака, обнаружив в нем терпеливого слушателя. Села на колени, пытаясь лихорадочно пригладить волосы и одежду. Фартук сбился на бок, серые брюки измялись. Ну и видок.
Алекс хмурится, оглядывая меня с ног до головы.
— Ты реально всю ночь тут спала?
— Извини, я у Клепы спала. Просто ночью выходила в туалет, наверное перепутала стойла, — бормотала я, отчаянно пытаясь придумать как отсюда слинять. Торнхилл загородил проход.
— Это конюшня. Почему не спишь в своей комнате? — он все больше сводит брови, пытаясь понять, что тут вообще происходит.
— Да сплю, просто вчера устала после обхода лошадей. Прилегла отдохнуть, и вот…
— Ты врешь, — ровно произносит Алекс. — Еще вчера я слышал на истории от девчонок, что ты боишься появиться в кампусе. Уже почти неделю прячешься по углам. Сначала я даже не поверил, но все оказалось правдой. Долго ломал голову где ты можешь быть, думал, домой каждый день ездишь. В последний момент вспомнил про конюшню. И оказался прав. Ты здесь.
— Ну и что с того? — я насторожилась, удивленная тем, что он вообще интересовался этим.
Опять попыталась пройти, но он сделал шаг вправо. Я уперлась носом в широкую грудь. В ноздри мгновенно проник запах его мужского парфюма вперемешку со свежестью геля для душа.
— Что происходит? — спросил он, прищурив глаза.
Вот же пристал! Что ему надо, черт возьми?! Делает вид, что не в курсе событий? А может, от него, и впрямь, скрывают, побаиваясь его реакции. И что же? Я должна ему сказать, что, мол, Алекс, милый, не мог бы ты попросить своих друзей вернуть мои трусы назад. Такая чушь.
— Ничего, дай пройти! — попыталась его отодвинуть, но эта скала даже не пошевелилась.
