В пепельнице рядом с его левым локтем сигара лениво выбрасывает в воздух клубы дыма.
А здесь вообще можно курить?
Как будто это могло его остановить.
Я отвожу взгляд от его тёмных глаз.
— Это долгая история.
Хотя я и не смотрю на Кейджа, его пристальное внимание – это сила, которую я физически ощущаю на своём теле. В животе. На моей коже. Я закрываю глаза и медленно выдыхаю, пытаясь успокоить нервы.
А потом — вините во всём тот факт, что я подшофе — я прыгаю со скалы прямо перед собой.
— Сегодня должен был быть день моей свадьбы.
После странно напряжённой паузы он подсказывает:
— Должен был?
Я прочищаю горло, зная, что мои щёки покраснели, но ничего не могу с этим поделать.
— Мой жених исчез. Это было пять лет назад. С тех пор я его не видела.
Какого чёрта, он всё равно скоро узнает от кого-нибудь. Диана Майерс, вероятно, уже отправила ему по почте написанное от руки эссе обо всём этом.
Когда Кейдж молчит, я смотрю на него. Он сидит совершенно неподвижно в своём кресле, не сводя с меня пристального взгляда. По его лицу невозможно что-либо прочесть, но в теле Кейджа появляется новое напряжение. Новая твёрдость в его и без того каменной челюсти.
И тут я вспоминаю, что он недавно овдовел. Мне пора засунуть свою ногу в рот.
Прижав руку к сердцу, я выдыхаю.
— О, мне так жаль. Это было легкомысленно с моей стороны.
Его брови насмешливо хмурятся. Очевидно, Кейдж не понимает, что я имею в виду.
— Из-за вашей… ситуации.
Кейдж наклоняется вперёд в своём кресле, складывает руки на столешнице и наклоняется ближе ко мне. Сверкая глазами, он тихо произносит:
— Что же это за ситуация?
Боже, этот парень такой страшный. Большой, горячий и очень страшный. Но в основном горячий. Нет, страшный.
Черт, кажется, я уже пьяна.
— Может быть, я ошибаюсь. Я просто предположила…
— Предположила что?
— Что, когда вы увидели меня в свадебном платье… что вы новичок в нашем городе и кажетесь очень, эм, немного, как бы это сказать? Не то чтобы злым, но скорее расстроенным? Что, возможно, вы, ах, возможно, страдаете от недавней потери…
Чувствуя себя жалкой, я замолкаю.
Его взгляд такой жёсткий и испытующий, что с таким же успехом Кейдж мог бы работать прожектором, который направляют на вас во время допроса. Затем выражение его лица проясняется, и он откидывается на спинку стула.
— Ты думала, что я женат.
В его тоне определённо слышится намёк на смех.
— Да. В частности, что вы вдовец.
— Я никогда не был женат. Никогда не был разведён. У меня нет мёртвой жены.
— Понимаю.
На самом деле не понимаю, ни черта, но что ещё я могу сказать? Так жаль, что мы с моей лучшей подругой – теоретики заговора – за обедом с такой одержимостью обсуждали тебя?
Нет. Я определённо не могу этого сказать.
Также в списке запрещённых тем: если у тебя нет мёртвой жены, почему ты взбесился, увидев меня в свадебном платье? Почему ты смотришь на меня так, словно хочешь сбить своей машиной, но поворачиваешься и говоришь мне такие красивые комплименты? А потом ненавидишь себя за то, что делаешь их?
И последнее, но не менее важное: что случилось с боксёрской грушей?
Не зная, что ещё сказать или сделать, я снова промокаю губы салфеткой.
— Ну что ж. Прошу прощения. В любом случае, это не моё дело.
Очень тихо Кейдж произносит:
— Не так ли?
Судя по его тону, так оно и есть. Теперь я ещё больше взволнована.
— Я имею в виду... нет?
— Это вопрос? — Слабая улыбка приподнимает уголок рта Кейджа. Его взгляд потеплел, и вокруг глаз собрались крошечные морщинки.
Подождите-ка, он что, издевается надо мной?
— Я не в настроении играть в игры, — произношу я ледяным тоном
Всё тем же низким, наводящим на размышления тоном он говорит:
— А я очень даже.
Его взгляд опускается на мои губы. Кейдж вонзает зубы в свою полную нижнюю губу.
Волной жар поднимается по моей шее к ушам, где и оседает, пульсируя.
Я хватаю бутылку шампанского и пытаюсь налить содержимое в свой бокал. Однако мои руки так сильно дрожат, что жидкость стекает по бокам бокала и падает на скатерть.
Кейдж забирает бутылку из моей руки, берет стакан и заканчивает наливать, всё это время с выражением, граничащим с ухмылкой.
Это не настоящая ухмылка, заметьте, потому что для этого потребовалась бы улыбка.
Кейдж протягивает мне бокал с шампанским.
— Спасибо, — говорю я, задыхаясь, и выпиваю содержимое одним махом.
Когда ставлю пустой стакан обратно на стол, его тон становится деловым.
— Я думаю, что мы начали не с той ноты. Давай начнём всё сначала.
О, послушай-ка, Кейдж ведёт себя разумно. Интересно, что он из себя представляет?
Кейдж протягивает руку, больше похожую на бейсбольную перчатку.
— Привет. Меня зовут Кейдж. Приятно познакомиться.
Чувствуя себя как в альтернативной вселенной, я просовываю свою руку в его, а затем сомневаюсь, что когда-нибудь получу её обратно, потому что она потерялась где-то в его тёплой, грубой, гигантской ладони.
Каково это – чувствовать эти руки на своём обнажённом теле?
— Кейдж? — слабо повторяю я, поражённая ярким мысленным образом того, как он проводит своими огромными руками по моей обнажённой плоти. Я краснею до кончиков пальцев ног. — Это ваше имя или фамилия?
— И то и другое.
— Конечно, как иначе. Привет, Кейдж. Я Натали.
— Приятно познакомиться, Натали. Могу я называть тебя Нат?
Я вижу, что Кейдж начинает демонстрировать хорошие манеры. И он всё ещё не отпускает мою руку. И я всё ещё не могу избавиться от этого образа, как Кейдж ласкает меня везде, пока я извиваюсь, стону и умоляю его о большем.
— Конечно.
Господи, пожалуйста, не дай ему заметить, что мои соски затвердели. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он этого не замечает. Какого черта я не надела лифчик?
Кейдж любезно говорит:
— Так чем ты зарабатываешь на жизнь, Нат?
— Я учитель. Преподаю ИЗО. В средней школе.
Я с тем же успехом могла бы сбежать из психбольницы. Дам тебе знать через минуту, сразу после того, как пульсация между ног утихнет, и кровь прильёт обратно к моей голове.
Что со мной не так? Мне даже не нравится этот парень!
