Я и Артём, Ира и Стас. Этот дом принимал всех, и глупо было надеяться на то, что я стала для него особенной.
Вспоминая это, я о многом сожалею. Тоскую. Иногда дико хочу вернуть всё назад и исправить, но у меня нет машины времени, а сделанного точно не воротишь.
Я любила Артёма больше Стаса, но до сих пор не могу ответить на вопрос, зачем обманывала их. Наверное, думала, что могу получить всё, что захочу. Мне нравилась интрига, нравился адреналин, нравились секреты, я не понимала, к чему это может привести. Я не осознавала, что играть чужими жизнями нельзя, что другим тоже бывает больно.
Я была избалованной девчонкой, получающей всё по щелчку пальцев. Меня никогда не наказывали, на меня никто не повышал голос, я была любимицей матери блудницы и отца карьериста, не замечающего измен жены. Я смотрела на них и думала, что это нормально: иметь двух парней, обманывать, брать от жизни всё. Иного я не видела, пока я не повзрослела, а розовые очки не треснули.
К сожалению, пока не споткнёшься о собственные последствия, до тебя не дойдёт, насколько ужасны были поступки.
Артём привлекал меня спокойствием, статусом, он был взрослым и привлекательным мужчиной, способным заставить любые девичьи сердца трепетать. В отличие от него, Стас был опасным, харизматичным, и не менее привлекательным. В каждом из них мне нравились свои черты, к обоим меня тянуло, и я не могла определиться. А если я не могла выбрать, я просто брала всё и сразу.
Две сумочки.
Два платья.
Два молочных коктейля или два мороженных.
Два парня.
После всего, что со мной произошло, я понимаю, какой я была дурой. И с этими мыслями мне предстоит прожить до самой смерти, сожалея о содеянном, надеясь на искупление.
Почему же я предала Иру? Единственную лучшую подругу, принимающую меня такой, какая я есть, хранившую мои секреты, покрывающую в трудных ситуациях?
Я завидовала ей. Её правильности. Чистоте. Тому, что все вокруг считали её идеальной, доброй, честной, и этот Назаров, пускающий на неё слюни как на святую. Я завидовала и злилась, хотела показать, что она не такая и праведная, как они её видят.
Ира Ольханская, девочка, прикрывающая лучшую подругу, которая завлекла её на самое дно вязкой лжи.
Я ведь хотела с ней помириться, но она оттолкнула меня, и я, девочка, получающая всё, что пожелает, не смогла с этим смириться. Я злилась, страдала, ненавидела всё и всех, и жаждала, чтобы и остальные почувствовали то же самое. Наивная, глупая, капризная Элли. Вместо того чтобы признать свои ошибки, она сделала только хуже.
Я нашла поддержку у матери Артёма, но и та воспользовалась мной, добила, уничтожила всё, что было мне дорого, и тогда мне пришлось исчезнуть. И даже когда я родила и вернулась обратно в надежде, что всё наладится, мне вновь пришлось расплачиваться за ошибки. Я столько всего наворотила, что вряд ли чёрная полоса в моей жизни когда-нибудь станет хоть чуточку светлее.
Мне нет оправданий. И каждый раз, когда я пытаюсь ответить на вопросы, зачем я поступала так и не иначе, я не могу на это ответить. Я просто не знаю. И, кажется, что я вот-вот найду ответ, ухвачусь за него как за спасительную ниточку, но он ускользает от меня и растворяется в темноте.
Мой психолог, к которому я иногда заглядываю на редкие сеансы, когда воспоминания особенно сильно накатывают, говорит, что я должна простить себя и жить дальше. Я была подростком, глупой девушкой, не знающей, как правильно жить, и все совершённые мной ошибки — это опыт, который делает меня сильнее.
А я думаю лишь о том, что кроме боли эти ошибки мне ничего не принесли. Ни силы, ни храбрости, ни мозгов.
И мой сын тому доказательство. В который раз я пытаюсь набраться смелости, чтобы рассказать ему правду, признаться в случившемся. Покаяться? Неужели, думаю, что мне станет легче? Или хочу, чтобы Тёмка меня возненавидел?
А что на счёт остальных? Может, мне стоит пойти в полицию и признать во всех грехах? Но дело со смертью Тёмы уже закрыто, виноватой оказалась его мать, а я отвертелась, потому что сотрудничала со следствием. Они решили, что мной просто манипулировали. Обманули беременную школьницу, угрожали ей, запугали. Я осталась жертвой, а на деле должна была получить по заслугам.
Я должна была сидеть за решёткой и расплачиваться за содеянное.
Если бы Артём знал, что знакомство со мной, — это прямой путь в могилу, полюбил бы он меня? Стал бы называть Нарциссом, аккуратно целовать в лоб и нежно теребить мочку уха после страстного секса? Знала ли я, встретив впервые Скворецкого, что стану причиной его гибели? И смогла бы отпустить его, если бы это сохранило ему жизнь?
А, может быть, я вообще не имею никакого значения? Мать Артёма хотела получить акции, сговорилась с Марком. Они бы в любом случае причинили бы ему вред. Знала бы я…
Если бы, да то бы…
Когда ты делаешь выбор, ты не знаешь, лучший он или же нет. Правильных выборов не бывает, есть лишь то, что последует за твоими действиями. Остаётся лишь надеяться, что последствия не уничтожат тебя и всех остальных в радиусе взрыва.
Но какая теперь разница? Артёма больше нет, а я тону в чувстве вине последние долгие годы. Смотрю на сына и вижу в нём отца, сразу вспоминаю приятные моменты из прошлого, и боль вновь душит, и душит, и душит…
Иногда я просто не могу смотреть на сына. Просто не могу…
Я запуталась. И, кажется, этот узел уже никогда не ослабнет.
Истина 7. Ира
«Да не злись ты так, я просто нечаянно сказал правду». Блич (Bleach)
Dabro — Поцелуй
Истина 7. Ира
После поцелуя с Костей Назаровым меня уже вряд что-либо удивит. Так я думала, пока порог моего кабинета, словно стремительный вихрь, не пересёк человек, увидеть которого я ожидала меньше всего.
Очередной понедельник моей бесконечной серой жизни встречает отсутствием начальника. Алексей Васильевич внепланово решает уехать в другой город, дабы встретиться с одним из свидетелей и «развеять некоторые сомнения, касающиеся одного из дел». Подсунул парочку заданий, и теперь приходится сидеть с чашечкой чая и под грустную музыку сводить некоторые материалы. Нужно подготовить их для ближайшего судебного заседания. Обычно я таким не занимаюсь, да и по факту не должна, и совсем не понимаю, почему начальник не наймёт себе на это дело профессионального сотрудника.
Ладно, перейдём к другой важной проблеме.
Посетитель резко открывает дверь, влетая в помещение подобно урагану, и стремительно направляется к двери кабинета начальника. Всё происходит настолько стремительно, что я от неожиданности чуть не опрокидываю кружку и не заливаю документы чаем. Он скользит по мне взглядом, и я каменею. В одну секунду думаю, что он меня узнает, затем понимаю, что в его холодном взгляде нет ничего, кроме власти и нетерпения, в следующую секунду я прихожу в себя.
— Его нет на месте!..
Но рука посетителя уже дёргает ручку — дверь заперта, не поддаётся.
Он злится, чертыхается.
— Когда будет? Мне нужно срочно с ним поговорить.
Я молчу — голос не слушается, взгляд намертво приклеивается к человеку в чёрном деловом костюме без галстука. Верхние пуговицы белоснежной рубашки расстёгнуты, ткань слегка помята, зато волосы идеально уложены, несмотря на резкие нетерпеливые движения.
— Он в другом городе, — совладав с эмоциями, говорю я. — Запись есть только на следующий месяц. Подобрать дату?
— Мне он нужен сейчас, — почти рычит парень, отвернувшись от меня и движением руки растрепав чёрные волосы.
Он на взводе, расстроен, разозлён и, очевидно, ему очень срочно нужна помощь хорошего адвоката. А ещё он совершенно меня не узнаёт, даже как-то обидно.
Ступор вдруг проходит, и я осознаю всю иронию ситуации.
— А ты совсем не изменился, Стас, — откинувшись на стул, говорю я.
Скворецкий оборачивается, смотрит на меня в замешательстве, и непонимание в его глазах веселит ещё сильнее.
