— Чего так?
— Она просила держаться от тебя подальше.
— Не удивлен, — усмехается прикусывая губу, — но ты все равно сделала так, как захотела.
— Так что, отпустишь?
По тяжелому вздоху понимаю, что он согласен.
— Михаил, я хотела еще кое-что попросить. — Межбровная складка у него на переносице становится глубже. — Могу я получить какой-нибудь аванс?
— За что?
— Ну я отработала сегодня.
— Сколько ты отработала? Неполный день? Да еще и не показала результата?
— Я не ходила на обед, поэтому свое опоздание уже компенсировала. Результат у тебя на столе.
— Результат — это список клиентов у меня на столе, а не какие-то размышления.
— Я целый день думала над этим. Без этого анализа целевой аудитории вообще ничего не пойдет дальше. Просто лить рекламу, непонятно на кого, что ли?
— Вот будет результат, тогда можем поговорить об авансе. — Он кладет ручку на стол и ставит точку в нашем разговоре.
— Пожалуйста, — мне приходится сейчас унижаться, а он и рад только этому.
— Слушай, ты не особенная. Если ты думаешь, что отработала один день, два раза уже отпрашивалась, и получишь зарплату, то ты ошибаешься. Ты подписала трудовой договор, где обозначено, когда проводятся денежные выплаты. — Давай добей меня, тиран. — У тебя нет денег?
Нет. Представляешь? Сам, небось, борщи с пампушками ест, а я хлебцами только питаюсь.
— Есть, но мне надо еще.
Стараюсь держаться спокойно, чтобы не прочитал по мне, что на самом деле происходит в моей жизни, на которую ему наплевать. Иначе он бы не вел себя сейчас так.
— Не думаю, что та сумма, которую ты заработала, — заключает последнее слово в мнимые кавычками пальцами, — существенно изменит твой баланс.
Да сколько бы там не было, мне бы помогло. Даже сто долларов.
— Значит, не дашь?
— Покажешь результат, тогда будем разговаривать об авансе.
Да как он уже достал своей принципиальностью. Результат тебе показать?! Ладно.
Обхожу его стол и специально наклоняюсь, чтобы собрать свои наработки. Прям чувствую, как бедра и попу жжет его взгляд. На пару минут бы в его мысли проникнуть! Что он там думает…
Сгребаю все и, громко попрощавшись, покидаю кабинет. Намеренно громко стучу по паркету. С удовольствием ещё и следы оставила бы. Так же громко хлопаю дверью и покидаю офис. Я тебе устрою результаты работы, идиот.
Какого черта вообще я влюбилась в такого абъюза? Нет, сейчас это не любовь, — это желание надавать ему по голове и заставить почувствовать вину.
8
Даю себе обещание, что когда-нибудь каждого, из-за кого мне сейчас приходится толкаться в этом автобусе, я заставлю тоже проехать по этому маршруту. Не на такси или с личным водителем, а именно на автобусе. Чтобы стоять на одной ноге и с талончиком в зубах.
Пусть им будет стыдно, что они заставляли беременную женщину проходить через это испытание. Хочется выть от беспомощности. Я, Валерия Орлова, наследница черти какого состояния своего отца, сейчас как бомж еду в общественном транспорте, где каждый вынужден тереться друг о друга, не заботясь о личных границах.
Но, оказалось, что это была только прелюдия. Вот в поликлинике действительно начался треш. Умом понимала, что мне надо обойти всех врачей, чтобы быть спокойной за свое здоровье, но второй половиной мозга я понимала, что такая нервотрепка в очередях явно не скажется положительно на нервном состоянии будущей мамы.
Надо было подушку подложить под блузку, тогда, скорее всего, меня бы принимали за настоящую беременную, а не муляж первого триместра. Плоская как игральная карта. Даже намека еще нет на какой-то живот.
Видимо, очереди в поликлинике должны отсеить тех, кто сам может лечиться дома. Хотелось верить, что со мной действительно, как говорили все врачи, все в порядке. Потому что на вопрос “жалобы есть”, я отвечала “нет”. И если любую болезнь можно диагностировать по этой фразе, зачем тогда столько специалистов?!
К психологу была возможность пойти до или после этой больничной экзекуции. И, все же, я остановилась на варианте после. От очередей психолог бы меня не избавил, зато восстановить нервное равновесие будет ему под силу.
Но когда в светлом, небольшом помещении с приятной музыкой, замечаю за столом молодую девушку, разочаровываюсь. Хорошо, если она уже не студентка, но вряд ли ей знакомы проблемы взрослых.
— Здравствуйте, я подписать обменную карту.
— Да, присаживайтесь. — Указывает мне на кушетку и улыбается.
— Спасибо, я уже насиделась в очередях. — Жду, когда она черкнет пару строк и отпустит уже меня домой.
— Можете прилечь, если насиделись, — отшучивается, щелкая кончиком ручки и пряча стержень внутрь. Откладывает в сторону карту и еще раз приглашает меня присесть.
— Жалоб нет, если вы хотите об этом спросить.
— Нет, я хотела спросить, как ваше настроение.
— Думаете, оно может быть нормальное после того, сколько времени я провела в этом месте.
— Присядьте. — Она встает и идет в другую сторону. А меня ее спокойствие начинает раздражать, хочется злиться и выплеснуть на кого-нибудь свои эмоции.
Присаживаюсь на край и, когда снова смотрю на нее, вижу, как девушка возвращается ко мне со стаканом воды из кулера.
— Стакан одноразовый, можете смело пить.
Пока делаю несколько глотков, она представляется, рассказывает о себе и говорит, что я могу всегда к ней обратиться. Могу, но не буду. Нет у меня желания сплетничать с ней и рассказывать, что творится у меня в душе и в жизни.
— Я пролистала вашу карту и обратила внимание, что у вас до этого стоял диагноз бесплодие. А сейчас вы беременны. Как вы себя чувствуете?
— Как обычно, а как еще я должна себя чувствовать?
— Токсикоз, отеки, мигрени…
— Нет. — Она едва заметно улыбается и что-то себе помечает.
— Может, есть какие-то вопросы, которые вы не смогли задать другим специалистам?
— Нет.
— Валерия. — Боже, если она сейчас скажет расслабьтесь и дышите спокойно, то я точно взорвусь. — Я написала вам даты, когда вы должны у меня появляться, но вы можете заходить тогда, когда вам будет необходима поддержка или психологическая помощь.
— И что я получу от этой психологической помощи? Может вы мне денег дадите лучше, вот это бы было поддержкой.
— Вы нуждаетесь в деньгах?
— По мне сложно сказать, конечно, — усмехаюсь потому что одна одежда на мне стоит больше, чем ее зарплата.
— Вот и истинная причина вашей нервозности, а не очереди. Ведь так? — Улыбаться мне уже не хочется. — У беременных много сомнений и страхов, поэтому они просто все это выплескивают в другое. Вы не должны держать все в себе. Если не хотите говорить мне, то найдите того, кто готов вас выслушать и поддержать. Помните, что негативный эмоциональный фон создает страхи, а они вредят. Вам сейчас, как никогда, нужна спокойная и умиротворенная атмосфера, ощущение защищенности, уверенность в собственной безопасности и, конечно, позитивные эмоции. Любые фобии на этом этапе способны перерасти в катастрофическую тревогу, панику, беспокойство, провоцируя нарушения сна, депрессивные состояния, нервные расстройства, приступы истерики. Это станет существенной угрозой для развития и жизни ребенка. — Она пересаживается ближе ко мне и берет за руку. — Я не хотела вас напугать, простите, но это действительно важно.
Внутри все начинает дрожать от ее слов. У меня должно быть все иначе, но ничего нет и как сделать, чтобы стало лучше, я не знаю.
— Все вокруг меня не так, а я просто не могу ничего с этим сейчас сделать и вырваться из этого, чтобы изменить. Всех, кого я когда-то считала друзьями, сейчас отстранились, потому что не могут принять того, что я делаю. Им не понять, почему мне приходится так поступать. Для них это моя прихоть, а я не могу просто все бросить. Это только на словах легко. — Слова начинают литься из меня вместе со слезами.
— Валерия, — Она сжимает мою руку крепче. — Мой кабинет всегда открыт и я для этого тут и нахожусь. Если вам нужна помощь и поддержка, обращайтесь. Моя цель не советовать вам, не осуждать и не давать оценку действиям, если вы этого не хотите. Иногда бывает, надо просто выговориться и уже становится легче. Страхи надо проговаривать, и тогда я смогу помочь вам посмотреть на них, как на что-то незначительное.
