впахивать до седьмого пота, я вошла внутрь безлюдного здания.
Прилегающая территория к дому Арсения Андреевича была вполне себе... типичной для богатеев: поле стриженого газона, бассейн, живая изгородь и зона отдыха. Такое я здесь видела и не раз.
А вот сам двухэтажный дом представлял собой настоящий шедевр ультрасовременного искусства. Раньше мне не доводилось видеть ничего подобного. Да и домом его сложно было назвать. Стекол в нем было больше, чем стен, что невольно провелась параллель с громаднейшим аквариумом или выставочным центром.
Несмотря на жгучее желание обойти здание вдоль и поперек, я поторопилась приступить к своим прямым обязанностям. Отыскала кладовую, о которой мне говорила мама. Стянув с вешалки свежую униформу, состоящую из платья и передника, переоделась в нее, после чего раздобыла резиновые перчатки. Вооружившись моющимся пылесосом, чистящими средствами и ведром с тряпками, я отправилась на поиски источника воды.
Со слов мамы, мне необходимо было навести порядок только на втором этаже. Но успеть непременно нужно было до полудня. Ни минутой позже.
Вот только я забыла о других маминых словах — вчера она предупреждала, что в у Арсения Андреевича намечается банкет по случаю дня рождения его сынишки. Потому безлюдным дом казался лишь на первый взгляд.
В холле действительно я не нашла ни единой души. Но, войдя в столовую, обнаружила там двух женщин в белоснежных фартуках и чепчиках. Одна представляла собой стройную рыжую даму, а другая — брюнетку с пышными формами. Разговаривая между собой, они не покладая рук трудились над приготовлением различного рода закусок.
Разделочный стол ломился от продуктов, начиная от заготовок для барбекю, заканчивая склизкими устрицами.
А на полу... О, куда же без этого!
На полу стояли специальные ящики под вино, внутри которых хранились не меньше дюжины бутылок. Вдоль стены же громоздились четыре пузатых кеги... пива, если не ошибаюсь. В общей сложности литров пятьдесят не меньше.
А с каких это пор на банкетах пиво разливают в таких количествах?
— Прошу прощения, — обратилась к женщинам, предварительно обозначив себя негромким покашливанием. — Не подскажите, где я могу набрать воды для уборки? — взмахнула пустым ведром для большего понимания.
— Как это не подскажем? — приветливо улыбнувшись, "рыжая дама" жестом подозвала меня к себе. — Сейчас все быстро организуем!
Женщина вытянула из крана смеситель с гибким изливом и наполнила ведро водой.
— А Арсений Андреевич здесь, не знаете? — попыталась разнюхать обстановку.
— Его сегодня не будет. С утра поздравил Яна и освободил территорию для гулянки. Ты что-то хотела с ним обсудить?
— Да нет, — досадно пожала плечами. — Просто хотела поздороваться.
— А ты же дочкой Нади Сергеевой будешь? — к разговору подключилась брюнетка, внимательно разглядывающая меня.
— Да, все верно.
Сергеева — мамина фамилия, которая досталась ей при рождении. Другую фамилию она никогда не носила, поскольку мои родители не состояли в законном браке. А мне же дали фамилию отца. По словам мамы, он настоял, а она была не против.
— Да ты вылитая Сергеева в молодости! Прям один в один. Это же надо так уродиться! От папки, поди, ничего и не досталось?
Прозвучало несколько по-хамски. Брюнетка явно была поражена нашим сходством. И мне пока было неясно, интересовалась ли она из чистого любопытства, или это был такой бесхитростный метод, чтобы унизить незнакомого человека.
— Извините, у меня еще много работы.
Не желая более терять время, я поблагодарила женщин за оказанную помощь и в спешке отправилась на второй этаж. Однако стоило мне прислушаться к их шушуканью, как я замедлила свой шаг.
— Что ты пристала к девчушке с расспросами? — наезжала "рыжая дама" на свою коллегу, на что та фыркнула.
— Я Надьку еще со школьной поры не взлюбила. Она всех наших парней через себя пропустила. И дочку по-любому нагуляла. Не удивлюсь, если не знает, от кого родила вообще. А реакция девчонки лишний раз доказывает мою правоту. Она знать не знает своего отца!
Вот кошелка невоспитанная! Все я знаю, дура старая!
— Ой, Ларис, вот что ты мелешь? Нормальная Надюха баба! Ты бы вместо того, чтобы языком чесать, лучше бы мне помогала! А то, смотри, не успеем к восьми, так Арсений Андреевич быстренько с нас три шкуры спустит.
До слез было обидно слышать эту грымзу. Как она почем зря поливала грязью самого дорогого мне человека. Трясло от злости, буквально кости дребезжали и пар из ушей валил, подобно свистящему чайнику. А уж как чесались мои руки я и говорить не хочу. Готова была этими же руками свернуть курице шею. Выдрать все лохмы и скормить их ей же!
Словами не описать, каких усилий мне стоило сдерживать себя. Чтобы не вернуться. Чтобы ненароком не высказать ей все, что я о ней думаю. Все, что она заслуживает!
Глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, я постаралась вытравить из себя весь негатив, а затем приступила к своей работе.
Начала с самой дальней спальни: пропылесосила, поменяла постельное белье, протерла пыль с мебели и декоративных украшений. С остальными тремя комнатами я проделывала то же самое. Мне оставалась последняя спальня в тот момент, когда я вспомнила о мамином наставлении:
"Ты должна уйти до полудня! Не спрашивай, почему. Просто так нужно! Времени тебе должно хватить с лихвой."
Только вот мама переоценила мои возможности.
Я жуткая копуша! Через три минуты будет ровно двенадцать, а у меня работы минимум на полчаса!
Да и ладно. Ничего страшного не случится, если я задержусь на полчасика. Банкет-то только в восемь вечера. Я слышала.
Войдя внутрь последней комнаты, я сразу же обратила внимание, что она разительно отличается от остальных.
Помимо того, что она была напичкана музыкальными инструментами и дорогой электроникой, в ней творился абсолютнейший беспорядок.
Не комната, а свинарник.
Вещи были разбросаны по разным углам. Постель — вверх дном. Повсюду валялись пустые банки не то из-под пива, не то из-под газировки.
— М-да... Похоже, мне и за час здесь не управиться, — горько вздохнула, оценивая масштаб бедствия. — Что за свинтус здесь живет? Да как вообще можно до такого довести? Как жить-то в таких условиях? Другие комнаты в меру чистенькие, а эта же... Кошмар!
Я бы наверное и дальше продолжила гневаться и чихвостить хозяина комнаты на чем свет стоит, если бы не странное чувство, преследуемое мной. Будто кто-то
