я такая развратная, целоваться с боссом на заднем сиденье машины, боже, за рулём водитель, что он обо мне подумает.
Но мой разум снова покинул меня, так как рука босса легла на мою ногу, виднеющуюся в боковом разрезе и начал нежно ее поглаживать, поднимаясь все выше. Я забыла, как дышать, инстинктивно сжимаю ноги, чувствую, как внутри меня сжимаются мышцы, и кружево трусиков становится мокрым.
Я вся сконцентрировалась на ощущениях. Нервы оголились, и я чувствовала, только руку босса, которая продолжала поглаживать мое бедро изнутри. Ещё чуть-чуть и он уже поглаживает кружево трусиков. Гладит мои половые губы через кружево. Он убирает руку, и я вздыхаю от разочарования, но он не отстраняется. Он подминает меня под себя, и вот уже я лежу спиной на заднем сиденье машины, а босс, полулежа, нависает надо мной, упираясь согнутой в локте левой рукой в сиденье у меня под головой, а правой задирает платье.
Разум, ты где, отзовись!!!
Босс снова опускает руку мне на ногу, поднимаясь выше до бедра, и вот его рука снова на моих мокрых трусиках. Он гладит меня, надавливая на кружево, аккуратно отодвигает край белья и вот уже проводит мокрыми в моей смазке пальцами по половым губам. Надавливает на клитор, после чего обводит его пальцами и снова надавливает. Я снова издаю стон, готова уже кричать от удовольствия и хочу большего, но чего именно большего просто осознать не могу, но явно не быть трахнутой на заднем сиденье машины, при водителе.
Эта мысль заставляет очнуться, все это время я будто смотрела на себя со стороны. Боже мой, что же я творю. Пока что мозг не готов анализировать, он слишком возбуждён. Я пытаюсь отстраниться, пытаюсь выбраться из-под босса, одернуть платье, убрать его руки. Но начальник вместо того, что бы отстранится, замирает, смотря мне в глаза.
– Почему? – спросил босс.
– Что почему? – переспросила я.
– Почему ты отстраняешься от меня? – разъясняет вопрос шеф.
– Не хочу быть очередной кого вы трахнете на заднем сиденье машины, а потом забудете, как меня зовут. Вам же все равно, а для меня секс это серьезно,– честно ответила я.
Не знаю, на какое признание я рассчитывала после этих слов. Может что для него это тоже серьезно или что он будет любить меня до гроба, не знаю. Но тот факт, что он отстранился, помог сесть и привести мою и свою одежду в порядок, говорило о том что я попала в точку. Я не питала иллюзий, но на душе стало так гадко и мерзко, будто меня изваляли в грязи. Говорить и обсуждать произошедшее не хотелось.
Я села на максимально возможном расстоянии от босса, прижавшись к дверце машины, и уставилась в окно. За своими тяжелыми мыслями я не заметила, как мы доехали до моего дома. Я собралась выходить, не дожидаясь, пока мне галантно откроют дверь, когда за спиной услышала короткое: «извини». После чего, не задерживаясь чтобы попрощаться рванула к подъезду и на одном дыхании взлетела на 3 этаж, открыла дверь, заскочила в квартиру, и закрыв за собой дверь, привалилась к ней спиной тихо заплакала.
Тут выглянула Саша и взволновано спросила: – « Что случилось? Ты что плачешь?»
– Потом, все потом,– ответила я, так как и сама не знала, почему плачу и что со мной происходит. Для начала мне нужно было все основательно обдумать, а как говорится утро вечера мудренее, значит, буду об этом думать завтра.
Евгений
Утро воскресенья, голова гудит от выпитого вчера. Распрощавшись с Алиной, я приехал домой, скинул с себя костюм, схватил бутылку коньяка и, включив телевизор, начал пить.
Зачем?
Не знаю.
Крутил слова Алины и так и этак, и все равно как то гадко было и мерзко. Ведь не хотел ее оскорбить, да я когда ее поцеловал, даже и не думал ни о чем, просто поддался порыву, не знал, что меня так накроет. Никогда не был эмоциональным. Да любил и люблю секс, но так что бы как в кредитном договоре, ты мне трах, я тебе трах и разбежались.
Ну, может с меня побрякушка какая или ещё что, ну вы поняли. Ты мне, я тебе, не боясь ранить. А сейчас я задумался, о ее чувствах, именно, о ее чувствах, а не о своих, первый раз я хотел знать, что ко мне испытывает человек. На всех своих девиц, что были до матрешки, мне было плевать, на них и их чувства.
Я знал, что если хочу получить расположения к себе, то стоит подарить украшение, сводить в ресторан. И все, она и туда и сюда, и ничего ее не смутит, отработает по полной, потраченные на неё средства. Здесь же я не знал что делать, и не знал для чего мне это надо. Отношений с Алиной я не хотел, но и что б рядом с ней вились такие, как Тихомиров я тоже не хотел.
Я как обезьяна, стоящая на перепутье, и умная и красивая, а куда пойти не знаю. Алина мне нужна, я ее хотел. И не казалась она мне матрешкой, я без ума от ее женственной фигуры, большой груди, шикарных волос, заплетенных в косу. В фантазиях, я уже не раз наматывал эту косу на кулак, целуя Алину, но это только в фантазиях.
Снова вернулся мыслями к поцелую в машине. К ее отзывчивости и чувственности, к ее стонам, ну естественно, здравствуй стояк, давно не виделись!! Постоянно стоящий член, при мыслях о матрешке начинал надоедать. Сначала, давая ей в голове прозвище «матрешка», я даже в мыслях ее хотел оскорбить, унизить, а сейчас произношу это слово будто с придыхание, будто смакуя это слово, перекатывая на языке.
Так бы и крутил эти все мысли вдоль и поперёк, но слава богам, коньяк взял своё, и я так и уснул на диване в гостиной, перед телевизором.
А сейчас была жуткая головная боль, все-таки бутылка коньяка и без закуски дают о себе знать. Взял телефон, посмотреть время и тут раздался звонок: «Тихомиров», всплыло на экране. Ему то, что надо утром воскресенья, хотя какое утро, дело движется к обеду. Поднимаю трубку.
– Да,– по моему голосу сложно было не понять, что я не рад собеседнику.
– Привет, слышу по голосу ты меня рад видеть,– отозвался Тихомиров, бесячим бодрым голосом.
– Что ты хочешь от меня утром в воскресенье?– решил все-таки выяснить я.
– Хотел поговорить.
