юристов, занимающихся разводами, множество, и никто не ходит на встречу с клиентом «вооружившись до зубов». Ибо клиент — это деньги, это твоя священная корова, интересы которой ты должен защитить. Иначе ты не профессионал и занимаешь не свое место.
Разумеется, Настя не могла признаться, что охрана нужна ей лично. Пришлось изобретать повод. В тот момент ей казалось, что она нашла удачный выход.
Пригласить двух риелторов, чтобы получить наиболее объективную оценку стоимости. А так как дом расположен в парковой зоне, поблизости нет жилья и объектов инфраструктуры и возможно наличие криминальной среды, взять с собой представителя охранного агентства для защиты от возможного нападения.
Теперь, глядя на ограждение и внутреннюю охрану, ей это уже не казалось удачным. Виктору достаточно было открыть рот и просто высмеять ее. И все. Однако он молча провел их в дом.
Там, к счастью, риелторы сразу включились в работу. Вот чьему профессионализму можно было позавидовать — их не смущало ничего. А ей сказал:
— Прошу проследовать в кабинет. — И жестом показал в сторону уходящего вглубь дома коридора.
И Насте пришлось согласиться. Отказ выглядел бы глупо: в доме риелторы, охранник, прислуга. Представитель охранного агентства остался в холле, а она последовала за Виктором.
А тот не спешил, его медленные шаги отдавались эхом в ушах. Дом казался просто огромным, бесконечный коридор, в котором она с бывшим мужем осталась вдвоем. Все это заставляло Настю нервничать. Но вот они добрались до кабинета.
— Прошу, — проговорил Виктор и придержал ей дверь.
Когда они вошли в кабинет, насмешливо поинтересовался:
— Неужели ты так меня боишься?
— Что вы, господин Терских, — проговорила она, подавляя жгучую досаду. — Охрана тут для безопасности представителей фирмы.
— Ну да, конечно, — сарказм из него так и сочился.
Виктор прошел к письменному столу, налил себе немного алкоголя в пузатый бокал и присел на край стола. Потом повернулся к ней и изумленно вскинул бровь. Настя все еще стояла на пороге, понимая, что так она просто палит свою неуверенность, но справиться с собой было трудно, бывший ощущался затаившимся зверем. А он, как будто понял, усмехнулся и показал ей на кресло.
Все это время бывший вел, полностью владея ситуацией, и теперь это ее злило. Дольше стоять в дверях точно не имело смысла. Настя села в кресло, достала из сумки гаджет и включила его.
— Вы обещали ответить на мои вопросы, господин Терских.
— Выключи диктофон, — сказал он достаточно резко и залпом допил то, что было в бокале.
Протест подкатил к горлу, однако Настя диктофон выключила.
— Теперь довольны? — проговорила.
— Нет, — прозвучало совсем тихо.
А Виктор уже повернулся к ней, оглядел ее и спросил, обведя взглядом пространство:
— Нравится дом?
Как же достали ее эти эмоциональные скачки, пришлось медленно выдохнуть, чтобы подавить желание выругаться.
— Не имеет значения, нравится мне дом или нет. Мы здесь для того, чтобы провести независимую оценку его стоимости.
Он едко рассмеялся:
— Согласен, это было остроумно — привести с собой риелторов.
— Сумма может сильно разниться, — спокойно парировала Настя. — Для вас это должно иметь значение, ведь, если я не ошибаюсь, вы намерены выкупить его?
— Нет, — вызывающе бросил Виктор, скрестив руки на груди. — Но я выкуплю его, если ты этого хочешь.
Ее как будто кипятком ошпарили. Кровь бросилась к лицу, но она справилась. Не отвела взгляд, а проговорила, глядя ему в глаза:
— Единственное, чего я хочу, — это получить сведения, где находится в данный момент ваша супруга.
Он так смотрел, как будто хотел залезть в душу и вытащить… Что, черт побери?! Мерзавец, вивисектор. Настя стиснула зубы.
Однако, когда она ожидала очередной колкости или какого-то намека с подковыркой, чтобы снова заставить ее мучительно рыться в прошлом, он вдруг кивнул и проговорил со странной горечью:
— Действительно, я же обещал.
Не верилось! Ей просто не верилось, что он согласился. Настя потянулась включить диктофон, но Виктор вдруг сказал:
— Не включай диктофон.
Вышло так резко, что у нее непроизвольно дернулись руки.
— Хорошо, — она убрала диктофон в сумку и вскинула ладони. — Но я требую объяснить почему.
— Что непонятного, Настя? — он устало поморщился и потер лоб. — Эта информация, не подлежащая разглашению.
— Господин Терских, мне нужно увидеться с клиенткой и удостовериться, что она жива и дееспособна. В противном случае все это, — она потрясла папкой, в которой были копии документов, — недействительно.
Виктор смотрел на нее, склонив набок голову, и Настя могла поклясться, что видела в его наглых синих глазах нечто весьма близкое к восхищению. Однако сказал твердо:
— Нет, все действительно. Более чем.
И прежде чем она успела возмутиться, добавил:
— Ты увидишься с Ингеборгой, я отвезу тебя туда. Но, как ты понимаешь, никаких третьих лиц, никаких свидетелей быть не должно. Информация о ее состоянии не подлежит разглашению.
Встал из-за стола, перешел через весь кабинет, остановился у окна, опираясь бедром о подоконник, и замер, глядя на нее. Как зверь в засаде.
— Но почему? — не выдержала Настя.
— Об этом тебе бы стоило спросить своего любимого босса, Михаила Аркадьевича, — зло усмехнулся он.
В глазах промелькнула непонятная смесь чувств… Но он так же резко оборвал все и холодно осведомился:
— Ну так что?
— Господин Терских, назовите хотя бы одну причину, почему я должна вам верить.
— Их нет. Ты просто веришь или нет.
На сей раз зло усмехнулась она:
— Было время, когда я верила. Но оно прошло.
И резко поднялась с места.
— Мне нужно закончить оценку стоимости дома. Заключение независимой экспертизы будет приобщено к делу. Всего доброго, господин Терских. О следующей встрече я сообщу дополнительно.
И направилась к выходу.
Но Виктор оказался там раньше и придержал ей дверь. Чтобы выйти, ей пришлось пройти от него слишком близко.
***
Потом еще Насте пришлось дожидаться, пока риелторы закончат свою работу, а после еще выдержать их восторженное общение с хозяином дома. Риелторы, сотрудницы Насти, были дамы лет сорока, разведенки, а Виктор, когда хотел, мог быть неотразимым мачо. А в этот раз он постарался, потому что обе дамы от него просто млели.
Все это растянулось еще на добрых полчаса. Настя сначала бродила в холле, потом, понимая, что ее тошнит от всех этих демонстраций, вышла на крыльцо. Смотрела в темноту парка.
А время уже — больше двадцати двух, завтра на работу. Мужчина из охранного агентства прогуливался по дорожке, ведущей к воротам, видимо тоже устал ждать. А из холла все еще слышались голоса. Настя поморщилась: наверное, это никогда не закончится.
Но вот наконец послышались шаги, одна из сотрудниц
