не причинят вреда, что, по-моему, лучшее решение, особенно с учетом того, что сейчас я справляюсь с болью из-за смерти моего отца. Мне не нужно, чтобы я еще о ком-то беспокоилась.
Визги привлекают мое внимание, поскольку тусовщики внизу развлекаются лучше всех в своей жизни. Если бы мы вернулись в Уайт-Ривер, я была бы там, внизу, с ними. Может быть, я в конце концов присоединюсь, но сегодня не тот день. Потеряться в музыке и горячем теле, пока алкоголь разливается по твоей крови, — идеальная ночь для меня.
Потягивая бутылку рома со специями, которую Арчи принес ранее к моей пицце с пепперони, я наблюдаю, как несколько девушек раздеваются догола и прыгают в бассейн, заслужив свистки некоторых парней.
Я попыталась включить свою собственную музыку, но ее мгновенно заглушила музыка, доносившаяся снизу, а мне не хотелось сидеть в наушниках. Так что вместо этого я сижу, наблюдая, как жизнь проходит мимо меня с явным кайфом от алкоголя, и мечтая, чтобы моя мама перезвонила на один из моих звонков.
Я снова просматриваю ее последнее сообщение, стараясь не раздражаться.
Мама: Я в безопасности, Иден. Не беспокойся обо мне. Сосредоточься на себе. Со временем мы во всем разберемся. Я собираюсь какое-то время быть за рулем, поэтому постараюсь позвонить утром. Я люблю тебя.
Я не хочу разговаривать утром. Я хочу поговорить сейчас. Но черт бы меня побрал, верно? Просто заставь меня собрать вещи и переехать в незнакомый город, где и близко нет достаточного количества гребаных ответов, одновременно скармливая мне небольшие фрагменты сообщений.
Вздохнув, я встаю с шезлонга и вытягиваю руки над головой. Я чувствую, что мне становится жарко, и я знаю, что не должна, но я чертовски зла и не могу прийти в себя.
Сделав еще один глоток рома, я смотрю на океан, на лунный свет, отражающийся от воды.
Если бы мой отец мог меня видеть…
Неа. Нет. Я туда не собираюсь. Какого черта этот ром, блядь, не работает? Рыча, я делаю еще один большой глоток и ставлю бутылку на стол рядом с собой, позволяя ей обжечь мне горло, пока я барабаню пальцами по перилам.
Я чувствую беспокойство.
Может быть, мне стоит пойти на вечеринку, найти желающего парня и проебаться ночь напролет. Возможно, это даже поможет мне заснуть.
— Что тебя взбесило?
Я вздрагиваю, оборачиваюсь и обнаруживаю, что мистер Задумчивый собственной персоной стоит в моей комнате, стеклянные двери которой открыты.
— Что ты делаешь в моей комнате? — Возражаю я, но он даже бровью не ведет, ожидая ответа на свой вопрос.
Я не знаю, то ли ром просто подействовал сильнее, то ли я опьянена им.
Он наконец-то снял очки, и его карие глаза сверкают в лунном свете. От его квадратной челюсти и точеных скул я почти готова намочить штаны. Мой язык словно приклеился к небу, когда я замечаю шрам, идущий сбоку от его правого уха. Я хочу облизать его и каждый дюйм его оливковой кожи.
Этот парень привлекает внимание издалека, но вблизи он горяч, как грех. В своих узких джинсах и черной футболке в обтяжку он не должен был выглядеть так хорошо.
Наконец обретя дар речи, я отвечаю: — Вопрос в том, что меня больше не злит.
Я не могу удержаться от инстинктивной попытки поправить свой растрепанный пучок, как будто мое тело пытается произвести на него впечатление, даже когда мой мозг этого не хочет. Прочищая горло, я расправляю плечи и одергиваю просторную футболку, доходящую мне до колен, внезапно вспоминая, что на мне больше ничего нет.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь?
Его глаза изучают каждый дюйм моего тела, мои изгибы скрыты футболкой, но дерзкие соски выдают меня.
— Как тебя зовут? — спрашивает он, снова не отвечая на мой вопрос, и я пожимаю плечами.
— Я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы это имело значение, — бормочу я, и его глаза вспыхивают жаром, ему нравится мой ответ.
— Правильный ответ, Нафас, — бормочет он, стоя рядом со мной, но глядя вниз на вечеринку внизу. — Почему ты не присоединилась к вечеринке?
— Что это значит? Нафас? — Спрашиваю я, и едва заметная усмешка появляется на его губах, когда он отводит от меня взгляд.
— Ты пробудешь здесь недостаточно долго, чтобы это имело значение.
Туше.
— Что тебя привело сюда? Вместо того чтобы беспокоить меня, там, внизу, явно есть фанатки которые ловят каждое твое слово? Потому что позволь мне сказать тебе, что у меня не хватит темперамента возвести тебя на пьедестал прямо сейчас. — Я чувствую энергию его большого члена отсюда, и он должен знать, что я не заинтересована в том, чтобы раздувать его эго.
Повторяя его позу, я прислоняюсь к перилам, позволяя ночному воздуху развевать пряди волос вокруг моего лица, но все равно чертовски жарко. Ром струится по моим венам, когда я стою бок о бок с этим незнакомцем, больше не заботясь о вторжении, позволяя его древесному аромату окутать меня.
— Твои навыки сирены перестают работать, когда твой рот не затыкается, — наконец бормочет он, искоса поглядывая на меня, и мимолетная улыбка касается моих губ.
В любое другое время я бы сосредоточилась на лекции этим ублюдкам о том, что я не позволю ни одному мужчине указывать мне, что делать, мой отец никогда бы этого не позволил, но тишина манит меня сегодня больше, чем мой внутренний стержень.
— Лучше, — выдыхает он, и я поднимаю на него взгляд.
— Не дави на меня, черт возьми, — говорю я с надутыми губами, пренебрежительно отворачиваясь и направляясь обратно в дом, по пути хватая ром со стола.
Нажимая на воспроизведение фильма, который я поставила на паузу на телевизоре, я перевожу взгляд на моего гостя, который смотрит на меня через плечо с серьезным выражением в глазах.
Словно соглашаясь сам с собой, он кивает, прежде чем похлопать по перилам и подойти ко мне.
— Ты действительно не знаешь, кто я, не так ли? — спрашивает он с ноткой удивления в его глубоком голосе, когда подходит и встает со мной лицом к лицу.
— Должна ли я? — Спрашиваю я, поднося ром к губам, но он хватает меня за запястье, останавливая мое движение. Другая его рука поднимается к моему подбородку, удерживая меня на месте, и мне приходится сжать бедра вместе, когда доминирующее движение направляется прямо к моему ядру.
Гребаная потаскушка.
— Возможно, — шепчет он, заглядывая глубоко в мои глаза, в то время как его собственные карие глаза наполняются тьмой. — Но мне нравится боль в твоих
