значение, но я уверена, что хотела бы быть с мужчиной, который знал бы, что удовольствие женщины стоит на первом месте.
Улица закончилась прежде, чем я была готова покинуть свою Западно-Вирджинскую Нарнию, и я остановилась у знака «Стоп», испытывая искушение пройти по ней еще раз. Но температура поднималась, и мне не помешал бы стакан холодной воды, поэтому я повернула направо и двинулась дальше.
Я не была уверена, как долго гуляла. Телефон, который купил мне Брукс, лежал в кармане моих джинсовых шорт, но я принципиально его не включала.
Мне не нужен был телефон. Я не хотела телефон. Но он меня упросил.
Такой уж я человек.
Я носила этот телефон не для себя. Я носила его в кармане для Брукса.
Его простое объяснение, возможно, мало что значит для женщин, которые выросли в окружении достойных мужчин. Но для меня хороший мужчина был так же неуловим, как подарки рождественским утром.
Поэтому я взяла телефон и держала его при себе.
Брукс Коэн. Черт возьми, он мне нравился. Мне нравился весь его облик, с головы до ног. Даже его уникальное имя вызывало у меня дрожь.
Единственное, что мои родители сделали правильно, это дали мне классное имя. Моя мать назвала меня Лондин в честь города в Англии, потому что всегда мечтала побывать там. Вот только женщина совершенно не знала орфографию.
К сожалению, к тому времени, когда я в шестнадцать лет сбежала из дома, я переняла ее орфографические привычки. Мама писала мало — у нее не было в этом необходимости, поскольку она всю жизнь была наркоманкой, — но, когда мне исполнилось восемь, я взяла на себя ответственность за поход в продуктовый магазин.
Желая отвлечься, я ходила туда почти каждый день, и то потому, что мои тощие руки не могли донести до дома больше трех сумок. Мама давала мне потрепанную записку-стикер, исписанную ее корявым почерком, на которой слова были написаны совершенно неправильно.
Малако. Хляб. Хлапья.
Те немногие учителя, которые были у меня в детстве, пытались исправить мою орфографию. Некоторым это удавалось. Другим было все равно. Но я справлялась. Кому нужно было учить орфографию, когда ты работал в барах и сам разбирался в своих записях?
Я не считала это недостатком, пока не вышла замуж за Томаса.
Я никогда не забуду выражение его лица, когда он увидел мои контрольные работы. Это был один из самых унизительных моментов в моей жизни. Он смотрел на меня так, словно я была сломленным ребенком, а не взрослой женщиной и его женой.
С тех пор я старалась перепроверять каждое слово, прежде чем записывать его. Я часами просиживала со словарем в руках. У меня в сумочке все еще лежит карманная версия. Математика, естественные науки и всемирная история никогда не были моими сильными сторонами, но, черт возьми, я умела писать по буквам. И мой словарный запас больше не выдавал моего воспитания.
Пройдя еще два квартала, я свернула в сторону мотеля, чтобы выпить горячего кофе со льдом. Мэгги организовала небольшую кофейню в офисе мотеля, и этим утром все стулья были заняты местными жителями. Сплетни разлетались из одного конца приемной в другой. Некоторые бросались к стойке, где служащий готовил кофе и присматривал за накрытым прилавком с пирожными.
Всем, кто заходил, предлагался бесплатный черный кофе. Изысканные эспрессо и угощения под стеклянным куполом были только для платных посетителей. Булочка, которую я съела сегодня утром, не уступала ни одной из тех, что я пробовала в моей любимой кондитерской в Бостоне.
На следующем перекрестке я остановилась и посмотрела в обе стороны, чтобы сориентироваться. Затем повернула налево, надеясь, что окажусь на противоположной стороне Мэйн-стрит. Когда воздух наполнился звуком выстрела из пневматического пистолета, я напряглась.
Этот звук часто можно было услышать в гараже — скрип и свист воздуха при работе компрессора. Всякий раз, когда мой механик из Бостона звонил, чтобы поговорить о «Кадиллаке», этот звук постоянно звучал на заднем плане.
Каким-то образом я развернулась и оказалась за гаражом Брукса.
Я замедлила шаг, обдумывая возможность отступления. Я не хотела, чтобы Брукс подумал, что я топчусь на месте. Хотя я действительно хотела увидеть свою машину и выяснить, как она. Это не было странно, не так ли? Я была неподалеку. Короткая остановка не помешает, даже если я была у них вчера.
К тому же я смогу увидеть самого механика. Я не собиралась задерживаться в Саммерсе надолго. Но могла собрать пищу для своих будущих фантазий, пока у меня была такая возможность. Возможно, сегодня Брукс будет в футболке другого цвета.
Приняв решение, я подошла к большой открытой двери и заглянула внутрь. Гараж был небольшим. В нем было всего два отсека и небольшой офис в дальнем углу. Эвакуатор был припаркован рядом со зданием на посыпанной гравием площадке.
— Эм… — Я подняла руку, чтобы постучать, но стучать было некуда, поэтому я неловко убрала ее. — Эй?
Моя машина стояла на том же месте, что и вчера. Шина больше не была спущена. Рядом с ней, в соседнем отсеке, стоял микроавтобус, поднятый в воздух на подъемнике. На верстаках были разбросаны инструменты. В воздухе висел запах смазки.
Не было видно ни души.
Что, вероятно, было к лучшему. Теперь, когда я стояла в дверном проеме, это больше походило на преследование, чем на заинтересованного клиента. Я развернулась, надеясь быстро сбежать, но глубокий, сексуальный голос остановил мое отступление.
— Лондин.
Я застыла. Дерьмо.
— О, привет. — Я помахала рукой, обернувшись, когда Брукс вышел из офиса. — Я просто гуляла по городу. Проходя мимо решила зайти проверить свою машину.
Это не было похоже на преследование, но прозвучало так, будто я совсем не доверяю ему в том, что касается его работы.
— Машина в порядке. — Он ухмыльнулся. — Все еще жива.
Я покраснела. Моя рука была в воздухе, поэтому я опустила ее и убрала подальше. Потом мы стояли так: он смотрел на меня, а я оглядывала комнату. Почему было так неловко?
Ах да, потому что он был великолепен, а я почему-то забыла, как разговаривать с великолепными мужчинами. Или потому что не могла перестать думать о том, как бы снять с него эту футболку. Сегодня Брукс сменил свою белую футболку на черную с круглым гербом посередине.
«Гараж Коэна». Логотип был сделан в виде шестеренки. Он был винтажным в том смысле, что когда-то он был современным дизайном, то есть по-настоящему винтажным. Короткие рукава туго обтягивали бицепсы, подчеркивая линию между плечом и трицепсом.
