воли умиротворяющая обстановка расслабляет.
Медленно спадающая жара, доносящийся откуда-то запах свежескошенной травы, удобное кресло, возможность вытянуть ноги, длинные жёлтые солнечные лучи, проникающие сквозь фужер, в который, пенясь, наливается шампанское.
— И что? У тебя всегда наготове бутылочка дорогого шампанского? Мажоришь? — прищурившись на Генералова, спрашиваю, принимая узкий фужер-тюльпан на длинной, тонкой ножке.
— Вчера после ветклиники съездил и купил, — честно отвечает Артём, не парясь, что выдаёт свои планы. Дамское бухлишко не покупают, чтобы барышню позлить. Его берут, чтобы её поиметь.
Фыркаю. Ну-ну.
Можно подумать, он меня плохо знает. Я всегда была упёртая, а со времён школы мой характер только закалился.
Генералов разваливается рядом, вытянув свои длинные ноги, слегка касаясь ими моих. Но я так удачно села, что мне лень шевелиться, а на мои говорящие взгляды Артём ни фига не реагирует.
Да ну его. Пусть сидит как хочет.
Отпиваю из бокала скептически настроенная.
Обычно всё, что так разрекламировано, того не стоит. И часто типа дорогие ви́на — обычный кисляк.
Но после первого же глотка наступает благодать.
Отличная «Вдова», надо перестать жмотиться и купить себе. Всё равно дом уплыл. Могу позволить себе шикануть и скрасить горечь утраты.
Пузырьки щекочут нос, на языке слегка ягодное послевкусие. Красота.
И хитрые глаза Генералова, отпивающего из своего фужера.
Ладно. За бассейн он расплатился. Так и быть.
Но большего ему не обломится.
— Ну что? Это же лучше, чем глотать пыль на трассе? — подкалывает меня Артём.
Не найдя аргументов для возражения, я просто показываю ему язык.
Несколько минут мы молча наслаждаемся, но ударившее в голову игристое настраивает меня на болтливый лад.
— Вот скажи мне, Генералов. Что такого в школе случилось, что ты стал до меня докапываться? Ведь нормально же общались, — я сверлю его взглядом. — До седьмого класса ты вёл себя, как нормальный человек.
— А в седьмом классе у тебя выросла грудь, — шокирует меня он.
Глава двенадцатая. Заигрались
Охренев, я молча таращусь на него во все глаза.
Как бы так подобрать слова, чтобы спросить? Хотя какого хрена?
Нечего с ним миндальничать!
— То есть ты вёл себя, как конченный придурок, только потому что у меня первой из класса появилась грудь? Я правильно тебя поняла?
— Ну да, — Артём пожимает плечами, будто это само собой разумеющееся.
Я превозмогаю лень и лягаю эту сволочь!
Чего я только не думала, какие только версии не строила, а тут такой дебилизм пубертатный!
— Ты хоть представляешь, какие девочки в этом возрасте ранимые? — наезжаю я. — Комплексами обрасти ничего не стоит!
— Беда, мне было тринадцать, — будто это всё объясняет.
— Я думала, ты меня считаешь страшной, потому что я пухлая была! И как это водится у подростков, докапывался из-за того, что я соответствовала канонам! — пытаюсь я пробудить в нём совесть.
Напрасно.
На наглой морде никаких сожалений.
— Да, ты всегда была сочная, — подтверждает он и получает ещё один пинок.
Из-за того, что я дрыгаюсь слишком резко, часть шампанского выплёскивается мне на ключицы и затекает под вырез футболки, выглядывающей из-под распахнувшегося халата. Я вытираю капли пальцами и успеваю заметить, как Артём неосознанно облизывается, глядя на это.
— Ещё скажи, что ты в меня тогда влюбился, — фыркаю я, уже чуть менее сердито.
Всё-таки меня греет неприкрытое желание Генералова.
И ему стоило бы прислушаться к интонациям в моём голосе, но он идиот и не врёт:
— Нет, но ты сидела у окна и по средам не носила лифчик. И мне твоя грудь покоя не давала.
По средам в седьмом классе была физра.
Первым уроком.
Это, видимо, чтоб детям противнее было.
Как вспомню, так вздрогну.
Но тогда я ещё могла позволить себе такую роскошь, как не взнуздываться в бюстгальтер, который был куплен, походу, на вырост и жутко натирал подмышкой.
Вот я и не связывалась с лифаком, когда нужно было лишний раз переодеваться.
Кто бы мог подумать, что такая несущественная мелочь определит наши отношения с Артёмом на целых три года. Кстати.
— Ну, хорошо, — проскрипела я, стараясь проглотить возмущение. Генералову стоило сказать, что чувства были, это хоть как-то могло бы меня примирить с его идиотским поведением и немного потешило бы моё самолюбие. — Ты был придурком в седьмом классе, но потом моя грудь никуда не делась, и всё же к девятому классу ты угомонился.
— К девятому классу я перестал быть девственником, — делая ещё глоток, ухмыляется Артём.
Офигеть! Вот это, я понимаю, раннее созревание…
— По лицу вижу, хочешь спросить, кто это согласился, — ржёт раскусивший меня Генерал.
— Вообще неинтересно, — не признаю́сь я. Вру, конечно.
— Ну-ну, — хмыкает он, но больше ничего не говорит.
Блин. Не расколется.
Я перебираю в голове пару кандидатур, но что толку, если Генералов не собирается ни подтверждать, ни опровергать мои гипотезы?
Ну так-то он был высокий, спортивный. В четырнадцать выглядел взрослее.
И всё равно, я в афиге. Выходит, Артём опытнее меня почти на десять лет… Интересно, стаж в сексе на что-то влияет?
— А помнишь, как ты запустила петарды в кабинете химии? — вдруг спрашивает Генералов.
— Ой, — морщусь я, допивая фужер, — не напоминай.
Мне тогда знатно прилетело.
— Кстати, это не я тебя сдал, — удивляет меня Артём, хотя я реально на него думала.
Ну ладно. Маленький плюс ему за это в карму. И за то, что фужер без напоминания наполняет.
Что?
Я профукала, как мне налили снова! Доверху!
— Ой, да ладно тебе… — смеётся Генералов.
Так и быть. Но я твёрдо решаю, что это последний.
Разговор как-то сам собой перетекает на воспоминания о наших школьных буднях.
Артём балагурит, рассказывает всякое смешное, я грызу сочный персик, брызгаясь соком, и в какой-то момент обнаруживаю, что рука Генералова ненавязчиво поглаживает внутреннюю сторону моего бедра. Пока рядом с коленом, но это явно пока.
И тут до меня доходит, почему именно он был главным крашем девчонок нашей школы и не только.
Мужик, умеющий рассмешить, имеет намного больше шансов завалить барышню.
Вот ты беззаботно хохочешь над его шутками, а тут оп, и трусы падают.
А на мне их даже нет.
Чёрт!
Под моим взглядом рука ни фига не замирает.
Это меня словно нажимают на паузу.
Смех застревает в горле, тело заполняют волнующие пузырьки, а в животе поселяется однозначный холодок.
— Зой! — привлекает моё внимание Генералов, осознавший, что его поймали с поличным.
Я перевожу немного растерянный взгляд на него. Глаза Артёма таинственно мерцают в полумраке. Уже начинаются сумерки, мы явно заболтались.
И вообще…
Генералов отбирает у меня недогрызенный
