приоткрытое окно, и я думаю о ковбое.
Его задумчивом, красивом лице. Пронзительных голубых глазах и загорелых предплечьях, покрытых венами и мускулами. Темных волосах, мило зачесанных назад. Твердости его широкой груди, прижавшейся ко мне, когда он торопил меня к выходу. Его глазах, опустившихся к моим губам и задержавшихся там.
В голове звучат слова Чарли.
Уезжай.
Ни за что.
У меня хорошее предчувствие насчет этого города.
Воскрешение, Монтана, вот и я.
Чарли
Уезжай. Отправься куда-нибудь еще. Куда угодно, подальше отсюда.
Это был подлый поступок ― сказать эти слова той девушке прошлой ночью. Даже сейчас, в утренней тишине, они звучат у меня в голове, пока я иду по Главной улице.
Я не знаю, почему я их сказал. Не знаю, почему меня это волнует. Останется она или уедет, мне все равно.
Это гребаная ложь, и я это знаю.
Мне не все равно, потому что она вызвала во мне реакцию. Когда я держал ее в объятиях, ощущение ее хрупкой фигуры и шелковистой кожи было подобно выбросу адреналина. Моя кровь запылала огнем. Когда я поставил ее на ноги, мой член мог пробить гипсокартон. Я хотел большего, и мне пришлось бороться с желанием заключить ее в свои объятия и не отпускать.
Я хотел защитить ее.
И это выводит меня из себя.
Я уже заботился о женщине и больше не могу. Единственные люди, которые меня волнуют, ― это мои братья и младшая сестра. А не какая-то девочка с ясными глазами и свежим личиком, которая похожа на солнышко и пахнет клубникой.
Уезжай. Отправься куда-нибудь еще.
Черт возьми. Я вел себя как засранец.
А еще я идиот.
В ней было что-то такое. Что-то невыносимо очаровательное. Конечно, она выглядела так, будто вышла из сказки, но дело было не только в этом. Дело в том, что произошло прошлой ночью. Весь мир рушился вокруг нас, а она улыбалась.
Ярко улыбалась. Как будто у нее была лучшая ночь в жизни, когда она уворачивалась от кулаков и скользила по лужам пива.
Слишком много красных флажков. Слишком много драмы. Если повезет, она уедет сегодня утром.
Руби Блум. Что это за имя, черт возьми?
Мотоцикл с ревом проносится по Главной улице, нарушая тишину солнечного июньского утра. Я поднимаю руку, приветствуя Руфуса, лидера мотоклуба «Хор парней», и смотрю, как он направляется к «Легиону».
В городе уже вовсю кипит жизнь. Владельцы магазинов устанавливают вывески и подметают тротуары перед магазинами и кофейнями. Лето в Воскрешении означает, что численность нашего сплоченного горного сообщества, насчитывающего 6000 человек, увеличивается в десять раз в пик туристического сезона.
Чем быстрее я вернусь на ранчо, тем лучше.
И все же мне нравится эта прогулка. Этот вид.
Густой сосновый лес и залитые солнцем Скалистые горы обрамляют Воскрешение, бывший шахтерский городок Дикого Запада, уютно расположившийся в узком каньоне. Вдалеке виднеется Плачущий водопад, от которого отходят горные кручи, ведущие к Национальному парку Глейшер.
Я сворачиваю за угол, направляясь к клинике «Медвежий ручей» и вхожу через раздвижные стеклянные двери. Лифт поднимает меня на второй этаж, где я попадаю в узкий коридор, соединяющий муниципальную больницу с онкологическим центром.
Я подхожу к стойке регистрации.
― Привет, Кара.
― Чарли. ― Она щелкает пузырьком. ― Стид вернулся в свое кресло. Он готов принять тебя.
― Спасибо.
Я иду по коридору и захожу в комнату.
Увидев меня, Стид поднимает узловатую руку.
Помещение стерильное и минималистичное. Здесь есть диван, телевизор с приглушенным звуком, показывающий старый эпизод сериала «Бонанза»12, пейзажи природы в рамках с бодрыми словами поддержки, напечатанными под ними. Другими словами, все это выглядит чертовски депрессивно.
― Привет, парень, ― говорит Стид, опуская книгу на колени.
― Привет, старина. ― Я придвигаю стул и сажусь напротив него. Как и Стид, я уже привык к аппаратам и иглам. ― Как дела?
― Надираю задницы, парень. Ты, черт возьми, слепой? ― Стид протяжно рычит, указывая на иглу, воткнутую в его руку.
Я ухмыляюсь.
― Я тоже рад тебя видеть, засранец.
Даже рак легких второй стадии не может остановить Стида Макгроу. Его густые серебристые волосы исчезли, но у него все еще есть фирменные усы в виде подковы. Предки Стида, происходившие из длинного рода старателей и ковбоев, основали Воскрешение, и он выглядит соответствующе.
Этот человек ― легенда нашей маленькой общины. Отставной профессиональный наездник, заработавший миллионы, работая каскадером и перегонщиком скота, у него есть связи, влияние и самое большое ранчо в Воскрешении. С тех пор как мы приехали в город, он был для нас с братьями как суррогатный отец, направлял нас и защищал перед местными, чтобы они не съели нас живьем. Человек, которым я восхищаюсь и которого уважаю. Человек, который дал мне возможность начать все сначала.
Десять лет назад я зашел в бар «Пустое место» и сел рядом с этим человеком. Он задал один вопрос:
― Ты из Калифорнии, парень?
― Нет, сэр, ― ответил я, выпив к тому времени пять порций виски.
Удовлетворенный моим ответом, он продал мне землю.
Мы пожали руки. Я использовал свой выигрыш на родео и обналичил свой трастовый фонд, чтобы получить достаточную сумму для первоначального взноса. Покупка ранчо означала, что я не просто сбежал и проматывал свое будущее. Я делал что-то значимое. Земля, которой я владею, ― моя, и никто не сможет ее у меня отнять. Даже если свет в конце тоннеля все еще не виден.
Стид пристально смотрит на меня орлиным взглядом.
― Нам надо поговорить, парень. И поговорить сейчас.
Я вздыхаю и провожу рукой по бороде.
― Слушай, если дело в видео…
― Мне плевать на социальные сети.
Значит, нас двое.
Хотя Дэвис, возможно, прав, когда говорит, что нужно подумать об этом.
Мы никогда не занимались рекламой. Социальные сети были для меня настоящей занозой в заднице, поэтому я держался от них подальше и полагался на сарафанное радио. Постепенно, после пяти лет работы в качестве действующего ранчо, оно начало приносить небольшую, но стабильную прибыль.
Но это ненадолго, если мы не выберемся из этой передряги.
Никто не захочет ехать на ранчо, где над ним насмехаются.
Я думаю о своем младшем брате Грейди и о том, что у него есть поклонники благодаря его аккаунту в социальных сетях. Конечно, мы все не одобряли его, когда он только начинал, но теперь он выступает на разогреве у Коула Суинделла, так
