баре? С летающими кулаками и разбитыми бутылками?
Он бросает на меня раздраженный взгляд.
― Вниз.
― Что?
― Руби. Вниз.
Он запомнил мое имя ― это единственная идиотская мысль, посетившая мою голову, прежде чем его рука смыкается на моей, и меня рывком опускают на пол в тот самый момент, когда стул летит через весь бар и врезается в стену.
Я издаю крик и зажимаю уши руками.
― Что нам делать? ― кричу я.
Я впервые вижу этого человека, но доверяю ему свою жизнь.
― Ползи, ― приказывает он. ― К двери.
Чарли делает это легко, и я следую его примеру. Вместе, на четвереньках, мы пробираемся по рассыпанному на полу арахису и лужам пива. Мне должно быть страшно, но я не боюсь. Адреналин течет по моим венам.
Над нами слышны удары кулаков, жесткий хруст костей о плоть. Улюлюканье. И насмешки. Проклятия.
― Я ползу по пиву! ― Кричу я, вне себя от радости, что вечер принял такой бурный оборот.
Я вскрикиваю, когда кто-то пинает меня в голень, и спасаюсь от удара сапогом по руке. Но я не могу перестать смеяться. Я не могу перестать улыбаться. Все это кажется таким сюрреалистичным, а я нахожусь в самом центре событий.
Но мы не можем выбраться. Толпа плотная, толкается, и мы застряли.
Чарли шипит:
― К черту.
Я смотрю на него, вопрос вертится на кончике моего языка, но я так и не осмеливаюсь его задать.
Мы больше не на полу. Внезапно я оказываюсь в его объятиях, крепко прижатая к его широкой груди ― твердой, горячей мускулатуре, ― и он стремительно движется к выходу из бара. Я чувствую, как напрягаются его мышцы, как бьется его сердце, когда он прижимает меня к себе. Оба ощущения пронзают меня электрическим током. От его близости у меня возникает головокружительное чувство, за которое я хочу ухватиться.
Мне это нравится.
Это опасно.
Дверь захлопывается, и Чарли ставит меня на ноги на темной парковке.
Я стараюсь не обращать внимания на боль в груди от того, что больше не прижата к нему.
Мы смотрим друг на друга.
― Ух ты! ― Я заправляю растрепанные волосы за уши. Мои ноги трясутся, сердце бьется в груди как барабан. ― Мой герой.
Я серьезно. Он ― мой рыцарь в пыльных ковбойских сапогах.
На его лице мелькает раздражение.
― Ты слишком долго возилась.
― Что-то мне подсказывает, что ты занимаешься этим каждую пятницу. — Я краснею. ― Дерешься, я имею в виду, а не заключаешь незнакомых девушек в объятия.
Он уверенно кивает.
― Ты не ошибаешься.
― Я никогда раньше не видела драку в баре.
― Хорошо, тебе и не следует этого делать, ― ворчит он.
Я пожимаю плечами и улыбаюсь.
― Это было весело. Вся эта кровь, сломанные кости, пролитое пиво.
Он подходит ко мне, и от его близости у меня внутри становится тепло.
― Ты шутишь, да?
Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я совсем не шучу, но у меня перехватывает дыхание.
Я чувствую это.
Трепетание.
Черт. Не здесь. Не сейчас.
Не сейчас, когда я справилась с дракой в баре и разговариваю с симпатичным, хотя и ворчливым ковбоем.
Признаки легко распознать. Перед глазами у меня черные пятна. В ушах эхом отдается тяжелый стук моего сердца.
― Руби? ― Чарли хмурится.
― Я просто… ― Я отстраняюсь, чтобы перевести дыхание, и закрываю глаза. Напрягаюсь и делаю сильный выдох через рот. Врач научил меня этому приему, чтобы вернуть сердце в нормальный ритм.
Медленно, призываю я свое сердце. Спокойно. Медленно.
Через несколько секунд быстрое биение сердца замедляется. Перед глазами все проясняется, головокружение проходит.
― Эй. ― Теплая широкая ладонь скользит по моей руке и сжимает локоть. ― Ты в порядке?
Моргнув, я упираюсь ладонью в твердую грудь Чарли, чтобы не упасть.
Если я думала, что все его тело не может быть еще более напряженным, то я ошибалась.
― Я в порядке, ― говорю я, надеясь, что он поверит. ― Желудочная колика.
Он настороженно смотрит на меня, озабоченно нахмурив брови. Через секунду он спрашивает:
― Этот бар тебя не пугает?
У него такой вид, будто ненавидит себя за то, что поддерживает светскую беседу, но твердость его челюсти приковывает меня к месту.
― Единственное, что меня пугает, ― это отсутствие работы, ― уверенно отвечаю я. ― Как думаешь, Биф возьмет меня?
Чарли долго смотрит на меня, прежде чем покачать головой.
― Если Биф не идиот, он этого не сделает.
Я вскидываю бровь, не зная, как расценить его ответ.
― Ты планируешь сломать ему ноги или что-то в этом роде?
Его глаза прищуриваются.
― Возможно.
От его ответа мое сердце снова начинает биться быстрее.
Чарли скрещивает руки, отчего его бицепсы напрягаются.
― Где ты собираешься провести ночь?
― В «Йодлере».
― Нет. ― Он делает такое лицо, будто наступил в собачье дерьмо. ― Остановись в соседнем отеле «Баттерворт». Скажи им, что я тебя послал.
― Не хочешь сказать, почему?
― Тараканы.
― А что, если мне нравятся тараканы?
Чарли на мгновение перестает хмуриться, чтобы моргнуть в ответ, но не раньше, чем позволяет своему взгляду задержаться на моих губах, отчего по моим рукам проносится волна мурашек.
Он открывает рот, чтобы что-то ответить, как вдруг раздается звук бьющегося стекла. Мы переглядываемся и видим, как сапог пролетает сквозь витражное окно «Пустого места».
Чарли делает глубокий вдох. Показывает большим пальцем в сторону бара.
― Мне лучше вернуться туда. Нужно помочь братьям.
Ага. Это объясняет двойников.
― Конечно. ― Я поднимаю руку, но мне жаль, что он уходит. ― Спасибо за помощь, Чарли Монтгомери.
Он делает несколько шагов к бару, останавливается и поворачивается.
― Послушай, ― говорит он, пристально глядя мне в глаза. На его сильном, заросшем щетиной подбородке напрягается мускул. ― Этот город не для тебя, дорогая. Я уважаю твою попытку… но уезжай. Отправься куда-нибудь еще. Куда угодно, подальше отсюда.
Не сказав больше ни слова, он уходит, а я стою и смотрю, как его широкоплечая фигура исчезает в «Пустом месте», и в животе у меня разливается теплое тягучее чувство.
Уютно устроившись на роскошной кровати в историческом отеле, который предложил Чарли, я считаю удары своего сердца. Они быстрые, но не слишком. За окном в темном небе сияет луна, похожая на ноготь большого пальца. Аромат сосен проникает сквозь
