Хлоя направилась к нему – так медленно, что смотреть было больно. Она выглядела как человек, которому здорово досталось. Рэд подозревал, что, не помоги он ей слезть с того дерева, она наверняка свалилась бы. Теперь она, по крайней мере, надела очки, а также гигантский розовый халат и пару столь же гигантских тапочек с заячьими ушками. Тапочки удивили его – пока он не вспомнил, что Хлоя прячет внутреннюю злюку за внешней лапочкой. Примерно как профессор Амбридж из «Гарри Поттера».
Вот только он не мог представить профессора Амбридж спасающей кота с дерева. Проехали. Он подумает об этом позже.
Глаза у Хлои блестели чуточку ярче, чем положено, а взгляд был какой-то расфокусированный. Волосы она распустила, и они обрамляли ее лицо пушистыми волнами, напомнившими Рэду грозовые тучи. Она смущенно пригладила их ладонями, которые… тряслись? Да твою ж мать! Рэд едва подавил порыв взять ее на руки и отнести в кровать. Не хотел, чтобы она неправильно все поняла. А еще не хотел разбираться с ее проблемами, хоть и прекрасно знал, что стал бы разбираться с проблемами белой акулы, подвернись ему такая возможность. Он всем помогал. Всегда. Просто никак не мог удержаться.
– Тебе не следует вламываться в чужие дома, – заметила она, – если ты не в силах смотреть даже на небольшую степень раздетости.
Рэд уселся на диван, осознав, что пялился. Его испытующий взгляд явно смутил Хлою.
– Прости. Я в норме. Я бесстрашный путешественник по чужим квартирам. Не беспокойся обо мне.
– Я и не беспокоилась. – Она рухнула на громадный диван, как мешок с картошкой, окутав Рэда облаком мягкого цветочного аромата. – Передай мне чай, будь так любезен.
Он протянул ей чашку. Хлоя взяла ее обеими руками, как ребенок, и с явным облегчением сделала глоток. Рэд наблюдал за ней так внимательно, как только мог, – то есть охренеть как внимательно. И много чего заметил. Например, едва заметную галочку между ее бровей, будто она не могла удержаться от того, чтобы не скривиться. Влагу, блестевшую на ее горле и ключицах, – может, осталась после душа, если она плохо вытерлась. Изгиб ее голых лодыжек, торчащих из-под полы халата. Последнее никак не относилось к его подозрениям, так что он не знал, почему его взгляд так зацепился за эту деталь. Неважно.
Наконец он спросил:
– Ты признаешь наконец, что травмировалась?
– Я не травмировалась, – ответила Хлоя. – Мне больно.
Голос у нее был опасно жизнерадостный, словно сияющий на солнце нож. Как будто от того, чтобы проткнуть Рэда насквозь, ее отделяли всего десять секунд и один раздражающий вопрос.
Он придал голосу самое терпеливое, неосуждающее звучание:
– И разница в том, что?..
– Мне всегда больно, мистер Морган. Особенно когда я делаю всякие глупые вещи вроде лазанья по деревьям за неблагодарными котами.
– Рэд, – рассеянно поправил он: пазл в его голове наконец сложился: – Хронический болевой синдром?
Она перевела на него явно удивленный взгляд.
– Что? Я много чего знаю.
Хлоя эпически – иначе и не скажешь – закатила глаза:
– Как хорошо для тебя!
Это, очевидно, должно было положить конец разговору. Хлоя явно не была настроена пускаться в дальнейшие объяснения, и, раз уж она не скрывала от него какое-то требующее немедленной помощи ранение, остальное его не касалось. Рэд так и сказал себе, и очень твердо: «Это не мое дело. Это не мое дело. Не мое это собачье дело». Ей явно есть кому позвонить в случае ЧП, как его мать звонит ему, когда путает с инсулином. У него не было больше ни единой причины тут торчать.
Но он же должен закончить с чаепитием, не так ли? Будет невежливо оставить чай недопитым.
Рэд сидел, уставясь в окно, и потягивал почти остывший напиток. Хлоя рядом с ним занималась тем же. Из ее окна он видел свое собственное: их разделял лишь узкий дворик. Видел свой брошенный мольберт и даже несколько голых холстов, сваленных в комнате. Роскошная позиция для слежки, ничего не скажешь.
Он одним глотком прикончил остатки чая и посмотрел на Хлою – только чтобы обнаружить, что она утомленно прикрыла глаза.
– Ты хочешь, чтобы я отчалил и дал тебе поспать?
– Я не устала, – немедленно отозвалась она. – Просто даю глазам отдохнуть.
Поскольку это явно был бред собачий, настало время уходить. И все же он почему-то продолжил пребывать на диване и нести бессмысленную фигню в духе:
– Значит, ты веб-дизайнер.
– Ага, – пробормотала Хлоя.
Она была такая притихшая, без обычного язвительного огонька, что Рэду невольно захотелось вновь его зажечь – любым возможным способом. Даже если это означало бы выбесить ее:
– Вот уж не подумал бы, что ты станешь утруждать себя работой. У вашей семьи ведь денег куры не клюют.
Это вроде как сработало. Хлоя приоткрыла один глаз, словно греющаяся на солнышке ящерица, умудряясь при этом выглядеть надменно:
– С чего ты взял, что у меня богатая семья?
Он фыркнул:
– Хочешь сказать, это не так?
Она снова закрыла глаз.
– Так зачем тебе работать? – повторил Рэд – не потому, что ему было искренне любопытно, но желая ее растормошить. Только и всего.
Хлоя вздохнула:
– Может, потому, что месячной суммы, которую я получаю с траста, мне не хватает на чай и шоколадки с морской солью. Или, может, потому, что у меня зависимость от древних игрушек Бини-Бэйбиз, которые я тысячами заказываю с Ибэя. Еще есть вероятность, что в швах всей моей одежды спрятаны маленькие бриллиантики.
Рэд не мог сдержаться. Он рассмеялся:
– Какая же ты охренительно…
Охренительно внезапная. Может, она и не такая уж и злобная снобка, как он когда-то решил. Может, она просто неловкая, саркастичная брюзга, и ему следует прекратить вспыхивать в ее обществе.
Боже, он же даже не был вспыльчивым – до тех пор, пока не оказывался рядом с ней. А Рэд на собственном горьком опыте убедился, что, если женщина подрывает его внутреннюю гармонию, ни к чему хорошему это не приведет.
Может, поэтому он вдруг обнаружил, что говорит:
– А мне как раз нужен веб-сайт.
– Правда? – Тон у нее был сухой, как наждачка, но отчего-то Рэд понял, что она заинтересовалась.
А может, просто принимал желаемое за действительное.
– Ты, наверное, из элитных дизайнеров, а? Держу пари, дерешь втридорога.
– Так и есть.
Она открыла глаза, и, когда их взгляды встретились, по спине у Рэда что-то пробежало – одновременно горячее и холодное, неожиданное и необъяснимое. Он все еще пытался понять, что это такое было, когда Хлоя добавила:
– Но, раз уж ты так великодушно закрываешь глаза на кота, возможно, я сделаю для тебя скидку.
Рэд приподнял бровь:
– Какого кота?
Она так слабо изогнула губы, что это едва ли можно было назвать улыбкой. Но, если бы Рэд все-такирешилназвать это улыбкой, что ж – тогда это был первый раз, когда Хлоя ему улыбнулась. Хотя не сказать чтобы он отслеживал эти события.
– Учти, это только до тех пор, пока мы не найдем владельцев, – быстро добавил он.
Ее не-улыбка расширилась до полумесяца:
– У него нет ошейника.
– Но дворовым он не выглядит. Наверняка чипированный.
– Я это выясню, – сказала она.
– Хорошо. И не выпускай его, ладно?
– Я узнаю, сможет ли кто-нибудь из моих сестер срочно смотаться за кошачьим наполнителем.
Рэд вздохнул, смиряясь с изъянами собственной натуры:
– Я сам схожу.
Хлоя бросила на него один из своих обычных взглядов – раздраженный и надменный. Рэд постарался не рассердиться, когда за взглядом последовали слова – слова, которых он никак не ожидал.
– Ты такойдушка, – нахмурилась Хлоя. – Это практически невыносимо.
Рэд моргнул – по затылку поползло тревожное тепло. Что означало – черт бы побрал эту кожу – что он, видимо, залился краской, как подросток. Он отвернулся, провел пальцами по волосам и бросил грубоватым голосом:
– Мне нетрудно.
Последовала пауза – а потом Хлоя рассмеялась низким голосом, словно не веря своим глазам:
