взлета не намечается, потому что он меня не слышит. Макс считает, что я
привыкну, но не понимает или не придает значения тому, что я так действительно не смогу жить. Он меня
действительно не понимает, а главное, что не хочет понять. Я пытаюсь сделать так, чтобы меня тоже заметили, но из-за нехватки опыта каждый раз проваливаюсь глубже под лед, об который уже устала разбивать руки. Властелин мира пусть и монстр, но монстр зрящий в корень: мы с Максом будто с разных планет, как две параллельные прямые, которые никогда не пересекутся.
18; Февраль
Курьер доставки смотрит на меня, как на дуру. Луп-луп глазами, хлопает хмурит брови. Парень совершенно не понимает, что происходит и насколько я адекватна, но я его не виню. Наверно, если была на его месте, и мне бы предложили сто тысяч за самый обычный телефон, который стоит не больше пяти тысяч, тоже офигела бы.
— Эээ…
— Слушай, ты тоже же молодой, должен понять, — устало цыкаю, закатывая глаза, чтобы больше приблизиться к истинной бунтарке, — Предки совсем звери! Они закрыли меня здесь, а сами улетели на Багамы, и за что?! Ну да, я сбежала из дома, но цель благородная!
— Правда?
Он усмехается, расслабляясь, но главное — идет на контакт. Я прижимаюсь плечом к двери и улыбаюсь во все тридцать два зуба, накручивая кончики волос на палец. Специально для такого пришлось обрезать футболку, чтобы пупок был виден, ведь половина успеха спектакля в чем? Правильно. В идеально подобранных костюмах…
— …Правда. Весь мой класс поехал на дачу, а я что же?!
— Честно? — улыбается сильнее, как и идет на поводу охотнее, разглядывая меня во все глаза, — Мы ставки делали, кто ты такая.
— В смысле?
— Ну…я же не один на доставке работаю. С коллегами обменивались мнениями.
— И к чему пришли?
— Кто-то говорил, что ты затворница. Кто-то, что жена какого-то бандита, который прячет тебя от своих врагов.
Начинаю смеяться громко и искренне, отчасти потому что это почти правда. Только вот я не жена, а дочь. И прячет меня не мой муж, а мой любовник, и не от врагов, а от правды, которой, как оказалась, обклеена вся Москва. «Помолвка года» стала «помолвкой века», и о ней трубят из каждого угла, а их счастливые лица пестрят на каждом столбе, образно говоря, и если короче: гуляй я и дальше так свободно, спалила его быстрее, чем бы он снова назвал меня по имени.
«Интересно, как сильно взорвется сама свадьба?» — хотя нет, мне неинтересно, и, надеюсь, что я буду к тому моменту настолько далеко, насколько только могу.
— А на деле все не так интересно, да?
— Ну…если учесть тот факт, что ты предлагаешь мне сто тысяч за мой старый телефон, который я купил с рук, нет. Очень интересно.
— Мне срочно надо… — понижаю голос, надувая губки, а потом заговорщически приближаюсь, как бы осматриваясь по сторонам, и расширяю глаза, — У меня есть парень, но родители его не выносят, потому что он ездит на байке и постоянно зависает в гараже…
«Точный удар по хобби…» — ненароком бросив взгляд на его пальцы в мазуте, я улыбаюсь глупо-глупо, как улыбалась бы, будь мои отношения обычными. И будь они вообще отношениями…
— Но…я в него по уши влюблена…он такой…такой…!
— Ага. Понял. И тебе нужна труба, чтобы с ним связаться?
— Очень нужна. Брось, соглашайся. Я тебе сто тысяч, ты мне телефон. Равный обмен, ты разве что-то теряешь?
— Нет, но мне совесть не позволит отдать этот кусок говна за сто косых. Забирай за десятку.
— Серьезно? — искренне удивляюсь, на что он пожимает плечами и показывает милые ямочки на щеках.
— Да. Я итак много сверху беру…
— Немного, нормал. Так сказать, за беспокойство.
Странно, но этот парнишка хотя бы на один процент возродил во мне надежду на то, что не все мужики — козлы вонючие. Как некоторые. А если к списку добавить и то, что он согласился сходить и купить мне сим-карту у метро, можно смело накинуть еще полтора процентика сверху.
Конечно для моего плана телефон стоял чуть ли не во главе угла, потому что без него я знаю, что не смогу выбраться. Меня банально закрывают на ключ, а дверь настолько хитро устроена, что я даже при кое-каких навыках не могу ее вскрыть.
«Жаль, что не слушала…» — сокрушалась, пока продумывала каждый свой шаг, — «Надо было!» — Хан умел вскрывать двери и предлагал научить и меня просто на всякий случай, мол, никогда не знаешь какие навыки и где тебя смогут выручить, а я отмахнулась, — «Дура-дура-дура!!!»
Так и получилось, что единственный вариант — это связаться с кое кем, кто когда-то первым открыл глаза на все, что происходит.
Вы:
Мы все еще друзья?
Я этого не хотела, если честно — обращаться к «неизвестному абоненту» так себе план. Как ни крути, но слишком уж много обстоятельств, которые я не могу контролировать, а самый главный заключается в том, что я без понятия, кто этот чертов «неизвестный» абонент. НО! Во-первых, у меня нет выбора. Я много думала о том, что будет дальше, и поняла кое что: когда Макс перевезет меня на ту квартиру, так как контроля станет меньше, например, я смогу выходить из дома, как минимум, он снова нацепит на меня маячок, как на собаку. Сейчас на мне его нет, смысла то ноль: я сижу под замком, надежно скрытая за толстыми стенами, и никуда не денусь. Он "благородно" снял с меня браслет, как только я переступила порог, пообещав ему потерпеть и подождать, дальше такой лояльности ждать не приходится. Во-вторых, что самое-самое главное в моей попытке довериться незнакомцу — я уверена, что это кто-то из его родственников. Марина, может быть Лекс, а может даже Миша или Адель? Никому из них не нравилось то, что я есть, так что все произошедшее вполне тянет на план «Как-убрать-нежелательное-лицо-из-уравнения».
«Думаю, что это была Марина…» — размышляю в ожидании ответа, — «Она знает, что их отца я ненавижу, так что ни за что не пойду к нему, чтобы не случилось. При этом ей совершенно точно не нравится мое присутствие в жизни ее брата. Я ее в этом не виню, после Лилианы вряд ли она может доверять нашей семье, даже не смотря на то, что мы — разные люди. Плевать. Это не контролируется, и, спорю на
