чего машина, в которой он был, съехала с чертовой дороги, и ты хочешь, чтобы я оставался спокойным, Блэк? — мне было наплевать, если Бланко подслушивал; я сказал то, что сказал. — В ту секунду, когда я доберусь до этой шавки, она станет собачьим кормом, Блэк. — Мой голос дрожал от ярости. — Поверь, что я сделаю это своими руками, если у меня будет такая возможность, и я, бл*дь, надеюсь, что так и будет, потому что ничто не сделает меня счастливее, чем разорвать эту гадюку с красными губами на куски. И когда я закончу с ней, вам всем понадобится стоматологическая карта, чтобы идентифицировать ее. — Мои руки дрожали. — Я отрежу ее гребаную голову и выпью из ее хорошенького маленького черепа.
— Твитч, — предупредил Итан Блэк.
Но мне было все равно.
— У меня полно дел. — Я повесил трубку и повернулся к Гейбу Бланко. — Ты ничего не слышал, ты меня понял?
Неприятно было это признавать, но Бланко был порядочным парнем. Он поднял свою чашку в воздух и пробормотал:
— Что? Извини. Не расслышал, так как пил этот восхитительный кофе.
Да. Чертовски верно.
— Есть какие-нибудь новости?
— Прошлой ночью получил анонимный запрос о проверке склада на юге. — Я выпрямился, а он продолжил: — Я попросил нескольких моих парней проверить это до рассвета. И да, она бросила там свою машину, но там не было никаких следов ни ее, ни вашего сына. Мне очень жаль.
Мои брови нахмурились в раздумье.
— Напомни, где говоришь, находится этот склад?
На взводе и готовые придушить сучку, мы подъехали к дому. Он встретил меня у входа, пока Гейб сидел в машине.
Дернув подбородком в сторону Гейба, Тама произнес:
— Это коп?
— Да, и он останется там. — Я оглянулся на машину. — Вы загрузили отснятый материал?
— Амохо делает это прямо сейчас.
Не говоря ни слова, он повернулся и пошел обратно в дом. Я воспринял это как открытое приглашение и последовал за ним, но когда дверь за мной закрылась, мой взгляд упал на маленькую женщину в конце коридора, и мои шаги замедлились.
Все тело Молли напряглось при виде меня. Она задержалась на моем взгляде на мгновение, прежде чем опустила голову и захромала в комнату, тихо закрыв за собой дверь. А Тама стоял, изучая, как я наблюдаю за ней.
Он указал на противоположную комнату, и я направился внутрь, не сводя глаз с двери, за которой исчезла Молли.
Она выписалась из больницы еще до того, как кто-либо из нас успел ее проведать. Вскоре после этого к дому подъехала ее сестра Ленка, забрав вещи Молли и погрузив их на заднее сиденье своей машины. На этом все.
Молли не вернулась домой.
К нам домой.
С глаз долой. Из сердца вон.
Просто ушла.
Я не ожидал от нее такого дерьма. Она не была слабой сучкой.
— Как у нее дела? — тихо спросил я.
Тама моргнул, глядя на меня, прежде чем нахмуриться. Он долго не отвечал.
— Как думаешь, как у нее дела? — он пристально посмотрел на меня. — Ей на все плевать, моей Молли, но она любит твоего сына. Поклялась защищать его до самой смерти. А теперь... — он повернулся лицом к закрытой двери. — ... она желает смерти.
Тяжелый вздох покинул меня, и я почесал щетину.
Чувство вины было той еще сукой.
Чувство вины требовало, чтобы его признали. Я знал это. Чувствовал это. Это было жестоко, и, да, сначала я винил Молли в том, что произошло, но правда была в том, что Молли не имела ничего общего с Линг, и натравливать их друг на друга было бы бесполезной борьбой. Линг всегда останется победительницей в этой битве, независимо от обстоятельств.
Ее вина была на мне, и я носил ее, как петлю на шее, душившую меня.
— Что-то есть, — произнес крупный мужчина маори за компьютером. Он вгляделся в экран, прищурившись. — Ага. Это она.
Я сделал несколько шагов вперед и посмотрел на отснятый материал. Линг вышла из своего «Мерседеса», подошла к пассажирской дверце и открыла ее. Моему сыну потребовалось некоторое время, чтобы выйти, но когда он это сделал, я вздохнул с облегчением. Я посмотрел на Линг и на то, как она протянула руку моему сыну.
Это было странно, то, как она себя вела.
И когда ЭйДжей отказался взять ее за руку, мой желудок упал.
Боже, приятель. Не давай ей повода причинить тебе боль.
Но Линг просто встала на колени, поговорила с ним секунду, а затем обняла моего сына, крепко прижимая его к себе, как будто у нее было на это гребаное право.
От ярости было трудно дышать. Моя женщина была дома в чертовом беспорядке, а Линг принимала привязанность, предназначенную для Лекси.
Гребаная сука.
Я собирался разорвать ее на части. Да. Я собирался убить ее голыми руками.
— Это белый или серебристый внедорожник, — пробормотал Амохо, наблюдая, как Линг уезжает с моим сыном. — Не могу разобрать все, но думаю, что смогу получить частичный номер.
Этот парень компьютерный волшебник.
Чувствуя прилив нежности к нему, я положил руки ему на плечи и сильно сжал.
— Сделай это, мужик. — Отступив назад, я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
Тама стоял рядом, внушительный, как чертова статуя тики, с осунувшимся лицом и опущенными уголками губ.
— Я хочу помочь тебе вернуть твоего мальчика.
Он говорил серьезно. Не потому, что он был с Молли, а потому, что он знал, что если мы не вернем моего сына в ближайшее время, одного из моих людей вскоре отправят опознавать его тело. И даже такие психопаты, как мы, не потворствовали насилию над детьми.
— Ценю это. — Я посмотрел на Амохо. — Мне понадобится копия этой записи.
Амохо развернулся на стуле и бросил мне маленькую белую флешку. Я с легкостью поймал ее, а он заговорил:
— Если узнаем что-нибудь новое, мы позвоним.
Прежде чем я вышел, Тама остановил меня.
— Послушай. Насчет Молли...
Я прервал большого парня словами:
— То, что она делает, мне не помогает. — Слова были резкими, но произнесены мягко. — Скажи ей, что она однажды сказала мне, что сделает все, чтобы защитить моего сына, и я настаиваю на этом, потому что прямо сейчас ему нужна вся возможная
