Аврора кричала и кричала. Потом слова кончились, и внутри стало пусто.
— Ава, я только вот не пойму, ты просто не в себе или пьяная? — спросила Тамара.
Аврора бросила трубку. Ее колотил озноб. С трудом добредя до кровати, она укрылась с головой одеялом. В голове шумело и крутилось, потом она неожиданно провалилась в глубокий сон.
Проснулась она от того, что ее с силой потрясли за плечо.
— Жива? — сквозь не рассеявшуюся еще до конца пелену сна донесся до нее Томин голос. — Как ты меня напугала. Почему дверь не открываешь?
— Не открываю? — с трудом разлепила опухшие веки Аврора. — Как же ты тогда попала сюда?
— У меня твои ключи есть. Забыла? Или вообще уже ничего не соображаешь?
Аврора молчала, с трудом приходя в себя.
— Ну-ка давай объясни толком, что за бред наговорила мне по телефону? Я ничего не поняла. Кого ты имела в виду? При чем здесь мы с Колей? И что там еще за какой-то мед?
Аврору придавливала такая усталость, что не хотелось ни думать, ни говорить. И злость куда-то пропала. Единственное желание — снова забраться с головой под одеяло и уснуть.
— Завтра поговорим.
— Ну уж нет! Если я сюда на ночь глядя притащилась, будешь сегодня со мной разговаривать, — безапелляционно возразила подруга.
— Спать хочу.
— Что-то, когда ты на меня орала, тебе спать не хотелось. Ну-ка дыхни. М-м. Трезвая! А таблеток никаких не пила?
Аврора помотала головой.
— Тогда марш на кухню. Сейчас чай заварю.
После крепкого чая Аврора немного пришла в себя и, собравшись с мыслями, спокойно высказала Тамаре все, что прокричала раньше по телефону.
Подруга внимательно слушала, и ее черные глаза округлялись все сильнее и сильнее.
— Ну ты и дура, — дослушав, проговорила она и вдруг принялась, как сумасшедшая, хохотать. — Дорого я бы дала, чтобы на это посмотреть. Бедный мужик! От всей души пришел! Мед из какой-то тьмутаракани тебе приволок, а ты его поганой метлой! А потом опять станешь удивляться, как это мужской пол с тобой рядом не задерживается. Но я теперь поняла, в чем твоя проблема: ты в себя не веришь. Мужик-то к тебе пришел по собственной воле, а тебе даже в голову не пришло, что ты могла ему понравиться. И твоя больная на оба полушария голова немедленно приписала его приход нам с Николаем…
— Но ты же сама говорила, что будешь Колю просить! — У Авроры из глаз опять закапали слезы.
— Мало ли, что я скажу. Ты ведь сама запретила мне. Зачем же насильно? Тем более, мы поругались. Буду я зря стараться.
— Ой-ой-ой-ой-ой! — Аврора в отчаянии схватилась за голову. — Я же ему такого наговорила! И бог знает в чем обвинила! Кошмар! Да мне теперь страшно в глаза ему посмотреть!
— То есть ты собираешься с ним еще встречаться?
— О чем ты? Как ужасно получилось! Обидела хорошего человека.
— У тебя сплошные крайности. Откуда ты знаешь, что он хороший?
— Но ведь он мед мне привез, извиниться хотел, что больную меня тогда потревожил. Понимаешь, я открыла ему в халате. Поэтому пришлось соврать, будто у меня грипп.
— Положим, мед никакого отношения к тому, хороший этот Кирилл Владимирович или нет, не имеет. Это был предлог для более близкого знакомства. Голову даю на отсечение: ты ему понравилась. Факт стопроцентный.
— Да что ты такое несешь? Как я могла ему понравиться, в халате, непричесанная…
Уверяю тебя, без халата ты бы ему еще больше понравилась. Это во-первых. А во-вторых, мужики клюют не на прическу и не на одежду. Это им вообще без разницы. Они западают на саму женщину. В целом. Нравится или не нравится. Третьего не дано.
— Что ты, Тома. Мы с ним и в первый раз по-дурацки поговорили…
— А может, его как раз дурацкие разговоры и заводят. И бабы сумасшедшие. — Тамара фыркнула. — В таком случае тебе, считай, повезло. Мужик после твоего скандала совсем прикипит и вернется.
— Не вернется. — Аврора всхлипнула. — Я ему гадостей наговорила. Ну почему мне не везет!
— Потому что дура. Мужик-то действительно симпатичный?
— Да. И милый. А я его обидела!
Всю следующую неделю Аврора никак не могла прийти в себя. Ссора с Тамарой и так разрушила привычный ход ее жизни. А история с Кириллом Владимировичем оказалась последней каплей, окончательно выбившей ее из колеи. Она постоянно возвращалась к ужасной сцене, произошедшей между ними. Ей хотелось забыть об этом, словно ничего и не сучилось, однако его растерянное обиженное лицо то и дело всплывало перед ее мысленным взором. Аврору пронзал жгучий стыд, и она чувствовала, как начинают пылать ее щеки. Она мучилась, нервничала, отвечала окружающим невпопад и даже впервые в жизни нагрубила клиенту, отчего ей сделалось стыднее прежнего.
Аврора стала плохо спать, утром едва находила силы подняться с постели и потом на ватных ногах плелась на работу. С каждым днем ей делалось все хуже и хуже.
«Может, к врачу сходить, — думала она. — Выпишет что-нибудь успокоительное».
Однако она понимала: никакое успокоительное не в состоянии заглушить больную совесть, из-за которой она так себя изводила. Она сознавала, что поведение ее глупо. Подумаешь, недоразумение вышло. Как говорит в подобных случаях Тамарка, плюнуть и забыть. Но Аврора была другой. Она не могла ни забыть, ни тем более плюнуть. Она понапрасну обидела хорошего человека, и теперь ей за это гореть в аду. Такой уж у нее характер.
Вечером в пятницу, перед самым концом рабочего дня, директриса Галина попросила Аврору ненадолго задержаться.
«Разговор есть», — многозначительно бросила она и скрылась в кабинете.
«Точно, клиент нажаловался, — расстроилась Аврора. — Но я же перед ним извинилась. И скидку ему сделала. Вроде довольный ушел. Выходит, все-таки недовольный. Или по жизни вредный».
Приготовившись к обороне, она вошла в кабинет. Директриса, которая приходилась родной теткой хозяину магазина, была женщиной крупной во всех отношениях. Как по росту, так и по объему.
Галинино лицо можно было бы назвать миловидным, если бы его не портили густые темные гренадерские усы. Голос у директрисы был полетать усам: низкий, хриплый, настоящий командный. Немногочисленные мужчины, работавшие в магазине, ласково за глаза называли ее «наш прапор».
«Прапор», восседавший за монументальным письменным столом, небрежным жестом пухлой, тоже поросшей черным волосом руки указал на кресло для посетителей.
«И почему она эпиляцию себе не сделает? — в который раз подумала Аврора, опускаясь в рыхлое кожаное кресло. — Ведь вроде у человека и деньги есть…»
— Кофе будешь? — рыкнула Галина.
— Буду, — ответила Аврора и удивилась: Галина провинившихся кофе никогда не угощала. Значит, сейчас предстоит не разбор полетов, а разговор о чем-то другом.
