Катин герой (или он был скандинавский бог?) стоял у всех на дороге, как большое дерево. Катя аккуратно обошла его и тронула за рукав.
Никогда еще Катя не видела, чтобы у человека так быстро менялось выражение лица. Только что он стоял с трагическим видом и не замечал, как его толкают, а теперь вдруг вздрогнул от прикосновения, удивился, обрадовался. И чем дольше смотрел на Катю, тем больше радовался. Катя неожиданно почувствовала себя кинодивой.
– Там никого нет за моей спиной? – на всякий случай спросила она. Оглядываться не стала, но пальцем за спину себе показала.
Его лицо на секунду застыло, а потом он расхохотался.
– Вы даже лучше, чем я думал, – сказал он, все еще смеясь.
– А вы обо мне думали? – удивилась она. – Впрочем, я тоже о вас думала – только что, пока ехала вниз на эскалаторе. Вы нашли мою подметку?
– Да! – Он обрадовался, как ребенок. – Вы видели, да?
– Эммм, – сказала Катя, – я, кажется, больше не понимаю, о чем мы говорим.
– Стоп, – решительно произнес вдруг он совсем другим голосом (кстати, вполне геройским). – Вам неудобно, вас толкают, и вообще здесь ничего не слышно. Вы поднимались, кажется, вверх, да? Пойдемте.
Он взял Катю под локоть и уверенно повел обратно к эскалатору, пропустил вперед и сам встал ступенькой ниже. Катя повернулась и увидела, что он стоит ужасно близко и опять пялится на нее так, как будто она телевизор, в котором показывают его любимый фильм. Потом он потряс головой и проговорил:
– Я не знаю, как вас зовут.
– Я тоже не знаю, как вас зовут, – ответила Катя. Все это было похоже на странный сон, и ей захотелось еще раз его потрогать.
– Вот так! – сказала она, пробежавшись пальцами по его плечу, как по клавиатуре. Он сглотнул и как-то странно повел шеей.
– Это было что? – спросил он совсем другим голосом – густым и тяжелым.
Катя отдернула руку.
– Гм… – прокашлялся он, – вы можете за меня держаться, если хотите.
– Нет, спасибо, я лучше за перила, – поспешно ответила Катя.
Катин герой наклонил голову и уставился себе под ноги.
– Жизнь меняется. Стремительно и неуловимо, – сказала Катя, обращаясь к золотистым кудрям, подрагивающим от движения эскалатора. – Я вот в последнее время вообще не понимаю, что вокруг меня происходит…
– Люди смотрят… странно, – оживился он.
– …Да, и говорят совершенно непонятные вещи, – закончила фразу Катя.
– Это колдовство. Магия. Злые чары. И их надо разрушить, – сказал он серьезно.
– Как?
– Есть способ, – без улыбки ответил он. – Подержитесь, пожалуйста, еще раз за меня. Вот так, как вы раньше сделали, только двумя руками. Мне придется взяться за вас – иначе нельзя, не получится. Теперь можно.
Он поцеловал ее прямо в середину рта, готового к улыбке. Перехватил ее покрепче и снова поцеловал. Поцелуй не кончился даже тогда, когда кончился эскалатор. Он просто приподнял ее вместе со всеми ее сумками и перенес куда-то в сторону. А когда он поставил ее и отпустил, то ей пришлось взяться рукой за колонну – чтобы не упасть.
Мир вокруг как будто бы дрогнул и качнулся.
«Как будто мир качнется вправо, качнувшись влево», – пронеслось в ее голове.
– Что это было? – удивилась вслух она, трогая кончиками пальцев свои губы.
– Чудо. Это было чудо.
Катя смотрела на своего героя и не знала, надо ли еще придерживать мир за колонну, чтобы он не качался, или уже можно отпустить.
– Макс. Меня зовут Макс, – сказал он, отступил на шаг и протянул руку для рукопожатия.
– Максим, очень приятно. Меня зовут Катя. – Она вложила в его огромную ладонь кончики пальцев. Только кончики. Больше не надо, хватит уже… качаться.
– Катя! Как же я не догадался! Конечно же, Катя. А день у меня как смешно начинался! С ответа на вопрос: один поцелуй или много секса? – Максим прислонился спиной к колонне и счастливо засмеялся.
– И вы сказали «много секса», а теперь вот подумали и решили, что один поцелуй – тоже ничего.
Катин мир быстро и непоправимо вернулся на место. Рядом с ней стоял светловолосый скандинавский бог и смеялся над чем-то своим, совершенно непонятным. А то, что было, наверное, называется – шутка богов. Они так шутят. Теперь совершенно понятно, что они так шутят. Им от этого смешно.
Целуются боги, конечно, здорово. Катя не помнила, чтобы раньше у нее от одного поцелуя начинал качаться весь мир вокруг. Но у них это шутки, а у нас тут жизнь, работа…
– Работа! – закричала Катя, хлопнула себя по лбу и быстро побежала: к страшноватому заказчику она опаздывала ровно на то время, которое длилась шутка. А сколько времени она длилась, Катя даже примерно сейчас не могла сообразить. Небольшой кусок вечности – это понятно. Но, переводя в привычные единицы, сколько же это будет? Хотя бы примерно?
– Работа была во сколько? Может, еще не так все страшно? А сумки не тяжелые? А то я могу их понести. Я тоже хорошо бегаю.
Макс мерно бежал рядом и не выглядел странно. Наверное, скандинавские боги все хорошо бегают и разговаривать привыкли на бегу. Катя на бегу разговаривать не умела.
– Это тот заказчик, к которому вы в прошлый раз шли? Да?
– Да! – Если вот так, по одному слогу, то и у Кати получалось быть как боги. А это значит, что у нее получалось божественно! Катя засмеялась, и у нее закололо в боку.
– Почему вы смеетесь?
Катя перестала профессионально дышать носом и начала дышать ртом.
– А мы так и будем с вами?
– Как?
– На «вы».
– Уф! Добежали!
Катя остановилась около подъезда. И согнулась пополам. Макс остановился рядом и тоже, кажется, переводил дыхание, хотя и не так явно, как Катя.
Входная дверь распахнулась, и из нее показался консьерж.
– Вечер добрый! – произнес он с интонацией то ли обвиняющей, то ли угрожающей.
Макс и Катерина как по команде подняли головы.
– Сергей Сергеич звонил, просил посмотреть, все ли в порядке. Вы тут, кажется, от кого-то убегали? Вон от него? – Консьерж ткнул толстым пальцем в Макса.
– Мы просто так бежали, – все еще задыхаясь, объяснила Катя. – Потому что я опаздывала.
– А он почему бежал? – Подозрения консьержа, кажется, усилились.
– Ему бегать нравится, – ответила Катя.
– Потому что я с ней, и мы вместе бежали, – одновременно с Катей сказал Макс.
– Вместе пускать не велено. Мне велено только реставратора… реставраторшу… вот ее, – отодвинул Катю от Макса консьерж.
Пришлось Максу подвинуться, хоть он и был молодым богом.
– Кать, а нельзя?.. – через плечо консьержа спросил Макс.
Она покачала головой.
– А на сколько это? Час, два?
Катя успела только пожать плечами, и дверь за ней захлопнулась.
