Как будто дьявол стоял за моей спиной и увлекал меня к гибели.
— Я так гордилась собой сегодня. Так была довольна. Чувствовала в себе громадные силы быть матерью. «Взгляни на созданное мной, и удивись, оно огромно». — Ингрид многозначительно вздохнула.
Мы сидели в машине. Вечер завершился вполне прилично. Мартин мужественно заявил, что счет остается за ним. Отец и дед молча согласились, испытывая своего рода восхищение.
— Как тебе роль отца семейства?
— Мм.
— Это очень приятно, не так ли?
— О, да.
— Мы оба — люди уравновешенные. Вполне подходим друг другу. Сегодня я была счастлива. И этим обязана тебе. К сожалению, не слишком-то часто я говорю об этом. Вокруг не много удачных браков. Я рада за себя… и за тебя.
— Наше время оказалось долгим, — согласился я.
— Да. Двое детей, семья. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но все так. Это очень важная правда. В этот вечер я ощутила ее суть. Стоило протянуть руку, и можно было бы прикоснуться к ней. Счастье. Настоящее счастье.
— Настоящее?
— Да-да, я уверена в этом. Я всегда представляла его именно таким. С детства знала, чего хочу. Мужа, детей, мира. Ты знаешь, я горда твоей карьерой. Очень, очень горда. Сама я никогда не была честолюбива… всегда имела деньги… но всегда честно исполняла свой долг. Избирательный округ, благотворительность, званые обеды. — Она засмеялась — Нет, правда, скажи, мне удается моя роль, моя публичная роль?
— Я полагаю, да. Ты вполне способна.
— Это лучшее время нашей жизни. Я думаю о будущем, твоем, нашем, оно может быть чрезвычайно интересным. Когда я была в Хартли, отец говорил, как высоко ценит тебя. Утверждал, что ты считаешься «растущим человеком». Иногда я думаю, что ты близок к идеалу. Великолепен на телевидении. Приличен, умен, жена очаровательна. — Она усмехнулась: — И двое замечательных детей. Законченность и совершенство. Все высшего качества. Все, кроме Анны. Она странная девушка, тебе так не кажется? — В голосе Ингрид внезапно прозвучала тревога.
— Не понимаю.
— Люблю спокойных людей. Я не способна питать чрезмерное дружелюбие к закрытым типам… подобным той девочке, Ребекке, с которой он провел некоторое время. Но в скрытности Анны есть нечто гораздо более загадочное. В ней чувствуется что-то почти зловещее. Я хочу сказать, нам ничего не известно. Она познакомилась с Мартином на службе. Ей тридцать три, и у нее весьма недурное положение. Это смешно. Как, например, она жила все эти годы до Мартина?
— Не знаю — Внимательно взглянул на себя в зеркало. Я не мог быть уличен. Ошибки не было.
— Вот видишь! Мы ровным счетом ничего не знаем. Эта девушка может запросто стать нашей невесткой, а мы с ней едва знакомы.
Я глубоко дышал. Спокойно, приказал себе, спокойно.
— У Мартина было столько подружек, Ингрид. Анна всего лишь одна из них. Может быть, на этот раз все несколько более серьезно. Но брак? Нет, не думаю.
— Боюсь, ты ошибаешься. Когда Мартин устраивал этот обед, он вскользь упомянул о трастовом фонде. Женившись, он входит во владение своим капиталом. Вспомни, его повышение в газете колоссально прибавляет ему уверенности. Разве ты не видишь, этот мальчик вполне серьезно планирует свое будущее? Бог знает, ты не сможешь запретить влюбленному человеку иметь то, что он хочет. Если Анне он нужен, она станет его женой. А он, без сомнения, в ней нуждается. Я думаю, как родители, мы должны, по меньшей мере, познакомиться с ней поближе. И разузнать о ее прошлом. Ты не расспрашивал об этом Мартина? А я пыталась. Это довольно трудно. Он говорит, что знает все, что ему необходимо знать. Все-таки я вытащила из него некоторую информацию о ее родителях. По его словам, они очень респектабельны. Отец был на дипломатической службе. Родители развелись, и мать вышла замуж вновь. За американского писателя. И у ее отца тоже вторая семья.
— Это звучит не слишком ужасно?
— Нет, но там есть что-то еще, я уверена. Например, была ли Анна замужем прежде?
— Ничего необычного. Я никогда не задумывался над этим.
— Понятно, тебе трудно уделить этому даже пару минут.
— Нет. Это не так. — Я медленно перевел дух.
— Мужчины! Хоть сейчас подумай об этом. Ей тридцать три, так что это действительно возможно. Было бы странно, если бы их не было. Может быть, у нее есть дети. На сегодняшний день ты ничего не знаешь. Вспомни Беатрис, ее дети остались с отцом в Италии.
— Я уверен, детей нет — Во мне заговорил врач.
— Что? Ты ничего не знаешь о ней, но уверен, что она не имеет детей!
— Ну ладно, это просто смелая догадка. Пойдем, давай выпьем по стаканчику на ночь.
Как только мы добрались до нашей комнаты, она обвила меня руками.
— Извини. Я не могу позволить Анне испортить этот вечер любви. Я сказала тебе, как впечатляюще ты выглядел сегодня вечером? — Она поцеловала меня — Люблю тебя, — прошептала. — Дорогой, иди ко мне. Дай взглянуть в твои глаза, в них есть нечто — я так люблю это.
Мы легли в постель. Мужчина, чьи глаза около тридцати лет могли вводить в заблуждение жену, и она, не потерявшая за эти годы способность обманываться. Наша опытность дарила нам наслаждение, как старая песня прежних лет. Но даже когда я обессилел в том последнем содрогании, где есть все и ничего, для Ингрид это стало последним поражением в той войне, которую она не вела. И это была победа Анны, ей не пришлось даже сразиться.
«Я не могу и не хочу этого снова!» — успел подумать, когда Ингрид обессиленно погрузилась в сон на моих руках. —
— Привет, папа. — На линии был Мартин.
— Мартин. Спасибо тебе за вчерашний вечер. Еще раз поздравляю.
— О, не стоит. Вы были так кротки. Работы много? Я знаю, что ты возглавляешь один из тех комитетов — делаю вывод, он закрывается на определенный срок.
— Откуда ты знаешь?
Послышался смех.
— Я не могу открыть мои источники.
— Мне кажется, я вынужден стать более осторожным теперь. Отныне даже улыбки вне обсуждений.
— Абсолютно. Сначала я журналист, и только потом сын! — Он снова засмеялся — Да, все ваши секреты я сделал газетной сенсацией. Это был неплохой шанс.
— А! Я предупрежден! — Я наконец вник в суть дела.
— Па, я хочу тебя расспросить о моем трастовом фонде.
— Слушаю.
— Могу я поговорить об этом с Чарлзом Лондоном? И с Давидом, ведь он второй попечитель, да? — Мартин имел в виду двоюродного брата Ингрид.
— Конечно. Но позволь спросить, для чего тебе это?
Последовала долгая пауза.
— Я… о, не знаю. Некие планы, понимаешь? Пришло время заняться финансовыми делами. Пора. Ты так не думаешь?
