― Я не усложняю, Гриша, я просто хочу прервать все это пока не поздно. Мне неприятно и больно от того, что ты выставил меня перед своим братом шлюхой.
― Это неправда.
― Это правда. Это правда, Гриша. Я себя ощущаю таковой. Позвони Максу, пусть вернется за мной.
― Нет, ― он покачал головой и развернувшись, вышел из комнаты.
― Где таблетка? Ты же и об этом позаботился? Давай таблетку. Я не хочу рожать детей, к тому же от бандита.
Гриша резко развернулся и с силой прижал меня к двери, когда я пошла следом за ним.
― Не выноси мне мозг, врачиха. То, что я тебя трахнул, не означает, что ты можешь со мной разговаривать в таком тоне…
― Иначе что? Убьешь меня? Так давай! Я смотрю для тебя это обычное дело. Давай, придуши здесь и закопай. Кто меня в лесу будет искать?
― Если ты хоть кому‐то что‐то ляпнешь, я тебя размажу. Даже если ты улетишь на другой конец света, я все равно тебя найду. Ты поняла меня?
Я смотрела на него и понимала, что тот мужчина, который был со мной ночью, и этот, который стоит напротив, два совершенно разных человека. Но от этого мне не обидно. Я знала, что секс ни к чему не приведет. Удовольствие. Не более.
― Поняла, ― выплюнула я, и тут же оттолкнула его.
Гриша, прищурившись посмотрел мне в глаза, а потом достал из пакета таблетки, и распечатав, сунул мне в руку одну.
― Пей.
Я ухмыльнулась и положила в рот таблетку. Из ведра черпнула чашкой воду и запила.
― Доволен?
Отвечать он не спешил. Рассматривал меня с ног до головы, а потом выругавшись, порылся в телефоне и приложил трубку к уху.
― Возвращайся. Врачиху забыл. Нет! Заберешь Нину.
На душе стало легче. Все‐таки уступил. Решил меня отпустить. И на том спасибо.
По всей видимости Макс уехал не далеко, и уже через десять минут ждал меня у деревянных ворот. Я забрала лишь свой медицинский чемодан, сумку с личными вещами и телефон. Пакет с одеждой трогать не стала. Мне чужого не надо.
Сунув ноги в сапоги, закуталась в пуховик и вышла из дома. В лицо тут же дунул холодный ветер. Я поежилась и направилась к калитке.
― Врачиха.
― Иди к черту.
Смотреть на него не хотела. Гриша не понял почему я так отреагировала, а значит, нам и говорить не о чем.
― Я тебя не оставлю, ― услышала в спину, и медленно развернулась.
Я не знала, что он хотел сказать этими словами, но спрашивать не собиралась. Мне не интересно. Рассказывать о том, где я была и кому помогала я не стану. Да и что говорить? Я даже Гришиной фамилии не знаю, не говоря о чем‐то большем. А вот за опыт в операции ему спасибо.
― Позвони моей маме, и скажи, что мой парень оказался полным придурком. А то я даже не знаю, как ей объяснить, почему я рассталась с несуществующим женихом.
И развернувшись, я прошла к машине. Без посторонней помощи забралась в теплый салон, и уткнулась подбородком в ворот пуховика.
― Врачиха, ты это… извини, ― неуверенно произнес Макс, заставляя меня прикрыть глаза.
― Просто отвези меня домой.
Мне не больно, что с Гришей все вышло, как вышло. Мне не нужны отношения с ним, и я не влюбилась в этого человека. Мне больно, что после глупого поступка я чувствую себя униженной. Виновата ли я сама? Нет, я так не считаю. Пусть виноватым чувствует себя Гриша. Только вот я уверена, ему глубоко все равно.
― Домой хочу, ― снова прошептала я, и прикрыв глаза, провалилась в сон.
Очнулась я, лежа в своей кровати. Открыла глаза и обалдела от того, что на меня смотрит мой потолок. Или я на него смотрю. Неважно. Повертела головой вправо, потом влево, и убедилась, что я действительно нахожусь в своей комнате. Закатила глаза и отбросило в сторону одеяло. Спасибо, что в своей одежде. Но откуда Макс знает и мой адрес? Такое ощущение, словно он знает обо мне все, вплоть до того, что я ем на завтрак. Хотя это вряд ли. Я сама порой не знаю, что приготовить.
Поднявшись с кровати, я прошлась по квартире и отметила, что дома я одна. Защелкнула замок на случай, если кто‐то из этой компании сделал дубликат ключа и решит меня навестить. Хрен войдет. Видеть никого не хочу.
Прошла в ванную и сбросив с себя вещи, с удовольствием забралась под теплые струи воды. Нужно немного отдохнуть, расслабиться и попытаться отвлечься. Думать о Грише нет никакого желания. Мне все еще неприятно его поведение.
В душе я простояла около двадцати минут, наконец‐то почувствовав облегчение. Вспенив мочалку, обтерла тело, и смыла пену. Проделала так несколько раз, наивная, можно подумать таким образом я смогу стереть из памяти… нет, хватит. Не хочу даже имя его вспоминать. Спиной упершись в стену, прикрыла глаза и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Просто мне было с ним хорошо. Это не влюбленность, а эмоции, это то, чего я так давно не получала. С Гришей у нас случилась страсть, и я надолго запомню эту единственную ночь, когда я полностью отдалась мужчине не думая, что в ответ не получу ласку.
Оттолкнулась от стены, и отбросив на полочку мочалку, смыла с себя остатки пены. Выключила воду и вышла из душевой кабинки, собираясь теперь выпить кофе и укутавшись в одеяло посмотреть какой‐нибудь новогодний фильм. То что сейчас нужно.
― Алло, ― сонно промычала в трубку утром пятого января.
― Нинка, дрыхнешь что ли?
― Галь, ты?
― Ооо, только не говори, что номер мой удалила.
― Пффф, ― я вздохнула, и перевернувшись на спину, потерла глаза, ― я даже на экран не смотрела. Успокойся.
― Значит, не удаляла?
― Не удаляла, но надо было. А желательно в черный список, чтобы ты мне глупые вопросы не задавала.
― Да ну тебя. Ты лучше скажи, что вечером делаешь?
― Обычно ем мандарины, пью вино и смотрю фильмы. А с какой целью интересуешься?
― Тю, как с какой? ― возмутилась она, как всегда своим звонким голосом. ― Погнали в клуб? Надоело дома киснуть. Мои укатили в Куршевель, годовщину отмечать, а я дома сама постоянно.
― А как это ты с родителями не поехала?
― Ай, что мне с ними делать? Мама у меня, конечно, оторва, но там папа ее не отпустит в клуб потусить. Ревнивец же.
― То есть, ты мне предлагаешь вместо твоей мамы тебя терпеть?
― Очень остроумно. В клуб идешь?
Я вздохнула и села в кровати.
― Когда?
― Сегодня, конечно. Там в одном из залов мужской стриптиз будет.
― Галь, мне завтра на смену. Какой клуб?
― Ой, тебе всегда на смену. В девять заеду, и только попробуй быть не собрана. Платье, каблуки, и вечерний макияж. Все, до встречи.
И она отключилась, не собираясь слушать мой ответ. Да уж, и почему я не удивлена?
Бросив взгляд на экран, отметила, что часы показывали девять утра. В общем, можно еще поспать. Так подумала я до того, как начала вырубаться, а меня снова разбудил звонок телефона.
― Чего тебе еще, Галя?
― Доченька, это мама.
Фух.
― Ой, привет, мама. Прости, Галька с утра трезвонит, в клуб зовет.
― О, вот и правильно. Сходи, если Гриша твой не против. А если против, подразни его.
― Мам, а можно я не буду отчитываться Грише? Вот сама решу, ладно?
― Ладно, я просто сказала.
Достали меня со своим Гришей.
― Ты просто так звонишь? Как там папа?
― Папа уже с друзьями на рыбалку уехал. Представляешь? Ну да ладно, пусть с дядей Сережей и дядей Витей водочки попьют. А то скоро работа начнется.
― Тоже дело, ― хмыкнула я, и поднявшись с кровати, прошла к окну.
Уснуть уже все равно не смогу.
Распахнула шторы, и отметила, что сегодня ночью шел снег. Как же красиво теперь на улице.
― У тебя все хорошо? Завтра на работу?
― Да, завтра смена.
― Нин, сегодня клуб, завтра работа. Ты хоть Грише внимание уделяй, а то у него голос расстроенный такой был с утра. Вы не поругались?
Я нахмурилась, и почесав висок, попой плюхнулась на край кровати.
― Я не поняла, вы что, созваниваетесь что ли?
― Иногда. Он мне сам позвонил первый, сказал, что свадьба откладывается, потому что мне сообщили без твоего ведома. Не сердись на него. Я так поняла, что его брат что‐то там напутал с датами.
