шпильке, ювелирный комплект, кружевное белье… Кровь учащает ритм только от взгляда на бездушные вещи, а от мысли, как они будут смотреться на ней, мутнеет в глазах. Облеплять ее аппетитное тело, роскошную грудь…
— Отличная работа, Ри, — хрипловато произношу я. — Оплачивай все. И… пришли мне фото. Хочу порадовать… жену.
Но Тамила опережает меня. Желает подразнить или испытать мою щедрость — не знаю, но ее сообщение заставляет ударить себя по лбу!
«Вацлав Александрович, надеюсь, вы позаботитесь о верхней одежде? Осенним вечером вашей даме будет холодно в одном лишь вечернем платье».
Черт, ну конечно! Как я мог не подумать об этом?
— Ри!
— Да, шеф! Не понравилось? — она растерянно складывает ладошки на груди.
— Регина, мы забыли о полушубке или…
— Меховое болеро, Вацлав Александрович. Оно больше подойдет. Простите, я тоже забыла… Сейчас выберу. Какой мех предпочитаете? Норка, шиншилла? — Регина деловито закусывает кончик ручки.
— Соболь.
Теперь, наверное, все?
«Также мне понадобятся деньги на маникюр, макияж и укладку. У меня, между прочим, есть седые волосы. Нужно их покрасить», — продолжает Тами.
«Тами, я обо всем позабочусь, не волнуйся, — отвечаю я. — Ты собираешься к ужину?»
«Да», — и гневный смайлик.
«Я могу подняться в квартиру? Хочу поздороваться с твоей дочерью»
Она зависает ненадолго, а потом отвечает:
«Не знаю. Не думаю, что это хорошая идея».
Возможно, она права? Тогда почему я, не подумав о последствиях, предлагаю это? Мы разведемся через несколько месяцев и снова станем друг другу чужими людьми. Так она хочет? И я… тоже. Я оставляю Тамилу без ответа. Откладываю телефон, поднимаюсь с места и подхожу к окну. Позволяю себе отдаться беспорядочным мыслям и наблюдать картинку за стеклом, вызывающую одну лишь тоску…
— Вац, можно? — уединение нарушает появление Огнева. Может, оно и к лучшему? Мне совершенно точно стоит занять себя работой.
— Проходи, Яр. Брачный договор готов?
— Да, но речь не об этом. Мне звонил Синельников — похоже, за Тами кто-то следит. Не только он… Андрей Борисович заметил одну и ту же машину — серый старый седан. Первый раз он видел ее возле адвокатской конторы Мелентьева, второй — возле школы. — Яр садится на диван в углу. Шумно выдыхает и кладёт ногу на ногу.
— Может, совпадение? — сухо выдавливаю я.
— Не думаю, Вац. Я жопой чую — возле Тамилы крутится ее бывший муж. Больше некому.
— Я все выясню, Яр. Любой ценой.
Глава 12
Вацлав
— Спасибо, Вацлав… Александрович. Платье чудесное, как и все остальное. — Мямлит Тамила, когда я распахиваю дверь ее квартиры. — Уверена, в реальности вещи выглядят еще прекраснее, чем на фото.
Я все-таки приехал в ее дом. Пропустил неуверенное пожелание Тами мимо ушей, поддавшись соблазну влезть в ее личное пространство, подобно захватчику.
— Пожалуйста, Тамила… Аркадьевна. Уверен, вы произведете на юбилее настоящий фурор. — Бросаю, застыв на пороге. Запахи свежей краски и новой мебели утопают в аромате Тами… Ее дома, пахнущего корицей, апельсинами, манго и… едва уловимым запахом пирога.
— Можете не разуваться. Я еще ничего не успела сделать… нужно помыть окна и разложить вещи, — Тами обнимает плечи и ежится, словно от холода. Волнуется? Опасается моей низкой оценки ее таланту хозяйки?
— Вам не стоит самой напрягаться, — стаскивая с плеч пальто, мягко отвечаю я. — Завтра договорюсь с клининговой компанией.
— Вы думаете я белоручка? Или немощная? А, может, больная? — Тамила обиженно вскидывает подбородок и прищуривает васильковые глаза.
— Тамила, не воспринимайте мужскую заботу, как нечто сверхъестественное.
— Заботу? Вы заигрались, Вацлав Александрович. У нас сделка, выгодная обеим сторонам. Вы достаточно для меня сделали, и я безмерно благодарна…
— Тами, перестань, пожалуйста. — Касаюсь ее плеча, борясь с желанием притянуть к себе, вобрать в легкие ее аромат, напитаться им, как воздухом. — Где твоя дочь?
— Софико сейчас придет. Они гуляют с Инной Сергеевной в парке. Спасибо вам… за квартиру. Я правда… не хотела вас обидеть, просто поймите правильно…
Да что с ней такое? Знала бы Тамила, сколько самообладания мне приходится прикладывать, чтобы хоть издали походить на джентльмена? Получается, я перестарался. Напугал ее показным благородством. Что ей нужно? Чтобы я относился к ней холодно, как и присуще фиктивному мужу?
— Как ты называешь дочь?
— Софи, — лицо Тами озаряется, как у девы Марии. Против воли в памяти всплывают черно-белые картинки: Олеся держит на руках Лику… Играет с ней в «по кочкам, по кочкам, по желтеньким листочкам, в ямку бух».
— Что-то не так? — шепчет Тами. Иногда мне кажется, что она видит меня насквозь.
— У меня тоже раньше была семья. Ты должна знать. Об этом может спросить Басов. — Глухо произношу я. Мы так и стоим в просторной светлой прихожей. Отблески потолочных светильников отражаются в потемневших глазах Тами. Она будто предчувствует мою следующую страшную фразу. — Они погибли в аварии. Олеся… моя жена только получила права и не справилась с управлением. Она… она…
Я умалчиваю о причине, по какой Олеся села за руль… Не говорю, что она увидела и кто причастен к их смерти. Тами ни к чему знать, какая я сволочь…
— Вацлав… — пальчики Тамилы ложатся на мою кисть. — Если ты не хочешь говорить, то…
За дверью слышатся шорохи, шаги и детский голосок, тонущие в грохоте строгих женских наставлений. А потом дверь открывается, являя глазам маленькую Софи и, очевидно, ту самую няню — Инну Сергеевну.
— Здравствуйте, — произносит она, бросая на меня подозрительный взгляд. — Софико, поздоровайся с дядей.
— Привет, — я опускаюсь на корточки и протягиваю ей руку. Малышка неуверенно вкладывает прохладную ладонь в мою ручищу.
— Ты больше не будешь обижать маму? — неожиданно спрашивает она. Боже, я не был готов к такому повороту!
— Нет, никогда больше не обижу, честное слово.
— И бить не будешь? Потому что папа…
— Софи, доченька, идите с Инной Сергеевной помойте ручки. — Тамила вздрагивает, как от хлыста,
