Я ведь наполовину француженка. Это моя вторая родина. — Переводит на меня взгляд. — А ты какой город любишь?
Я немного теряюсь от столь неожиданного вопроса.
— Э-ээ, да не знаю. Лондон, наверное.
— Почему именно Лондон? — спрашивает с любопытством.
— Там уникальная атмосфера. — Я слегка задумываюсь. — Там идеальное сочетание старины, традиций и современных трендов. Как в музыке, так и а в архитектуре. И люди там немного по-другому выглядят. У них свой лайфстайл. Ты знала, что в Лондоне есть пабы, построенные еще в 15 веке?
— Нет, не знала. Я не была в Лондоне.
— И названия у этих пабов очень необычные. Например, «Hanged, drawn and quartered» (повешенный, утопленный, четвертованный. — примечание автора). Еще есть паб, который называется «Ye Olde Cheshire Cheese» (старый чеширский сыр, очень давно в англ. языке артикль «the» был «ye». — примечание автора). И все эти пабы существуют бог знает сколько веков.
— Ого, забавно! — Наташа улыбается.
— Да. Лондон, с одной стороны, город будущего, а с другой — это город истории и традиций. И там это все офигенно сочетается.
Наташа завороженно хлопает глазами. Я рад, что мне удалось немного отвлечь ее.
— Ты так рассказал, что я теперь хочу побывать в Лондоне!
— Там обязательно нужно побывать каждому человеку. Второго такого города в мире нет. И еще обязательно нужно поездить по другим английским городам: Манчестер, Ливерпуль… Там везде своя незабываемая атмосфера.
— Если тебе так нравится Лондон, то почему ты планируешь поступать в Америку?
Мое воспрявшее, благодаря воспоминаниям о Британии настроение, тут же ползет вниз...
Глава 10. Спор окончен
— Потому что самая лучшая бизнес-школа в мире находится в США, — констатирую без какого-либо энтузиазма.
— Гарвард?
— Да.
Наташа с пониманием кивает.
— Но неужели в Лондоне бизнесу учат сильно хуже?
— Может, и не сильно, но все-таки хуже. Все лучшие бизнес-управленцы мира вышли из Гарварда.
— А Америка тебе нравится? Я там тоже не была.
Я слегка задумываюсь.
— Америка, с одной стороны, интересная страна. Но с другой, это слишком полицейское государство. У нас, если ты превышаешь скорость на дороге и тебя тормозят, то ты можешь и поспорить с гаишниками, и даже поругаться. А там ты слово не так скажешь, так тебя сразу мордой в капот опустят, наденут наручники и увезут в участок. Так что Америка хоть и передовая страна, но жить в ней нужно осторожно. И я бы не сказал, что демократии там намного больше, чем у нас.
Наташа с пониманием кивает.
— А ты куда планируешь поступать? — пристально на нее смотрю.
Кузнецова пожимает плечами.
— Не знаю еще, если честно.
— Но к чему тебя тянет?
Наташа обреченно вздыхает.
— Я люблю фотографироваться, но на этом же не заработаешь, — смеется.
— Ты могла бы стать фотомоделью. У тебя же все данные для этого! — слова вырываются сами собой.
Кузнецова скептически морщит лоб.
— Да ну, ты что, — машет рукой.
— А я думаю, у тебя бы получилось.
Наташа снова слегка смеется и тянется сделать глоток из кружки.
И я вдруг ловлю себя на мысли, что никогда еще наш с Наташей разговор не длился так долго. Я всегда упорно делал вид, что не замечаю ее. Даже не здоровался с ней в школе.
И, наверное, это была правильная тактика, потому что сейчас, сидя с Наташей на одной кухне и ведя непринужденный разговор, я понимаю, что все глубже и глубже тону в чарах этой девушки.
Она еще, как назло, так смотрит на меня. Как будто никогда не видела. А если наши взгляды встречаются, ее щеки тут же розовеют. Никогда раньше не замечал за Наташей, чтобы она смущалась и краснела. Впрочем, я для нее почти незнакомец, так что неудивительно.
Мы сидим так больше двух часов, болтая обо всем на свете. С ней так легко общаться. Оказывается, у нас совпадают вкусы в кино, музыке и литературе. Она тоже любит читать антиутопии. Ее любимая, как и моя, «1984» Оруэлла.
Но стрелка на часах неумолимо приближается к 12 ночи, и я с грустью понимаю, что мне пора.
— Ладно, Наташ, я пойду, — поднимаюсь с дивана. — Спасибо за чай.
— Это тебе спасибо, — встает следом за мной.
Уж мне-то точно не за что говорить спасибо, думаю про себя.
Наташа провожает меня до прихожей и стоит рядом, пока я одеваюсь. Уже в куртке и с портфелем на плече, я поворачиваюсь к девушке и снова встречаюсь с ней взглядами. И на секунду мы так и замираем.
— Леша, а почему ты раньше никогда со мной не общался? — тихо спрашивает, и снова ее щеки покрываются румянцем.
— Разве? — не придумываю ничего лучше этого слова. Не говорить же ей, как есть: «Я такой же влюбленный в тебя идиот, как и все остальные в нашей школе. Вот только в отличие от меня они могут открыто проявить к тебе интерес».
— Да. Ты в школе со всеми общаешься, кроме меня, — в ее голосе сквозит обида. — Меня для тебя как-будто нет.
— Это не так, — тихо произношу. — Ты есть.
«Иногда мне кажется, что только ты и есть», — мысленно добавляю.
Наташа делает глубокий вдох и задерживает дыхание. Мы очень близко друг к другу, наши лица разделяет всего пара десятков сантиметров. Я понимаю, что могу поцеловать ее сейчас, и она меня не оттолкнет.
Более того — Наташа ждет этого.
Готов поспорить на что угодно: еще ни один парень не стоял так близко к ней и еще ни на кого она не
