того ты к ней приставлен, – сухо отвечает генерал, а затем, помедлив, добавляет, – как она?
Да лучше всех!
Посапывает в номере, носом к стенке, жопку свою аппетитную выставила, а кожа на бедрах вся в отметинах моих, гладкая такая, залипательная… Хочется провести губами… А потом развернуть на спину – и между ножек нырнуть… Ай… Черт…
Поправляю штаны, скалюсь непроизвольно.
Тупая реакция, бесит даже!
– Нормально, – коротко рапортую, – немного испугана была, но теперь я ее успокоил.
Не будем рассказывать, каким образом…
– Данные на фигурантов получил, еще день посидите в той дыре, а потом можете двигаться дальше. Вас искать не будут.
А вот за это прям спасибо-расспасибо, генерал! Мне, честно говоря, вообще не улыбалось тащиться по городам и весям с приметной малышкой на плечах, рожица которой на каждом столбе висит.
Савин принял меры быстро, и, судя по скучному голосу, развлекся… Жаль мне и мажорчика, и папку его, кем бы он ни был. А вот Шамана не жаль. Так ему, скоту, и надо.
Потом поинтересоваться, что ли, ради смеха, судьбами всех задействованных и сданных мною лиц? На могилки, там, сходить…
В любом случае, теперь я могу, не особо скрываясь, ехать через полстраны на автобусах. Нормальный способ передвижения. Все не автостоп.
– Понял.
– Что ты понял, щенок? – неожиданно голос Савина перестает быть скучным, и мне эти перемены вообще не нравятся, потому как есть ощущение, что все это время мой командир сильно сдерживал свои порывы. А таким, как он, это вредно. Ошметки потом от попавших в эпицентр взрыва далеко летят. – Я с тобой по возвращении предметно поговорю, выясню еще, каким образом ты умудрился потерять мою дочь и позволить каким-то… ее забрать и напугать! И учти, Алина пройдет полное медицинское обследование! И, если будут свидетельства… Хоть какие-то… То ты меня знаешь…
– Понял.
Генерал отрубает связь, не прощаясь, а я сжимаю телефон в руках и пару минут делаю серьезные дыхательные упражнения, нацеленные на то, чтоб успокоиться.
Следы ему…
Гад какой! Сам отпустил дочь фиг знает с кем, фиг знает, куда, а теперь мне будет про следы рассказывать!
Кстати, следы-то сто процентов будут. Черт…
Мимо проходит горничная, кидает взгляд на мою голую грудь, хихикает кокетливо, и только тут я вспоминаю, что выперся в коридор без майки.
– Девушка, – улыбаюсь ей бархатно, – тут в номер еду можно заказать?
– Да, – с готовностью отвечает она, – по внутреннему телефону делаете заказ у администратора… Я могу сама принести…
– Спасибо, но, боюсь, моя невеста этого не одобрит…
– Жаль…
Угу… А мне не жаль.
Захожу в номер, уже спокойный. Дзен, конечно, не пойман, но будь, что будет…
Принцеска все еще спит, укатал я ее.
И нам тут сидеть еще сутки.
Отлично. Мини-отпуск у меня.
Снимаю трубку, делаю краткий заказ на завтрак.
А затем пару минут рассматриваю свой объект.
По идее, если не хочу следов на ее коже и дальнейшего пристального внимания к своей персоне от ее папаши, то надо бы прекратить все немедленно. Нам ехать еще несколько дней точно, за это время все сойдет или пожелтеет. Будет похоже на давние следы, еще времен ее прекрасного приятеля. Он же явно не просто так ее по фестам возил, а с червовым интересом.
Да, наверно, так и стоит сделать… Это будет правильно. Поигрались и хватит.
Тут Принцеска разворачивается на спину, выгибается, покрывало сползает с груди… Облизывает губы натруженные…
И я решаю, что плевать мне на генерала и его угрозы.
На все плевать.
Мягко опускаюсь сверху на спящую Принцессу, трогаю ее губами, кайфуя от вкуса и сладости невероятной. В голову моментально бьет возбуждением, а ее полусонное состояние заводит еще больше.
Алина что-то шепчет, стонет томно и низко, машинально обнимает меня, зарываясь пальчиками в волосы на затылке, выгибается еще сильнее, подставляясь под мою ласку.
– М-м-м… Ненасытный ты какой…
Ее хриплый со сна голос тоже заводит, а в голову неожиданно залетает фраза генерала про свидетельства…
И такая неожиданная злость накатывает, прям не остановить!
Моя женщина! Хочу – и будут свидетельства! Только мои! И ничьи больше!
Привстаю, рывком разворачиваю Принцеску на живот и жестко ставлю в нужную позу.
– Ой! – пугается она, неловко пытаясь уползти от меня и… Не успевая. – Ой-й-й…
Больше она ничего не говорит, потому что я поднимаю ее, перехватываю поперек талии и, не прекращая двигаться, затыкаю раскрытый в стоне и протесте рот жестким поцелуем. И, если даже Алина и намерена была как-то возразить против такого обращения, то в любом случае ей ничего не удается. А затем уже и не хочется что-либо говорить.
Ну и моя ладонь на горле тоже не способствует, да.
Чувствую ее дрожь, страх, смешанный с удовольствием.
Вот как, Принцеска? Заводит опасность? Мог бы догадаться!
Сейчас ты получишь эмоций по полной программе!
И я тоже.
Потому что и меня опасность заводит, как выясняется.
17
– Слушай, а ты в Москве где живешь?
Так… Вопрос на сто баллов… Я не особо Москву знаю, спешно восстанавливаю в памяти карту метро, прикидывая, где бы я мог жить без палева.
Пока придумываю, маскируюсь, засовывая пальцы туда, куда надо. Мне надо, но, как выясняется через мгновение, Принцеске тоже. Она послушно выгибается, трется о мою ладонь, мурлыкает, как кошка:
– Ну хватит… Там уже все болит…
– Ничего, – начинаю действовать грубее, подбирая правильный ритм и нажим, – сейчас массажик сделаю…
– Ай… – Алина, в противовес своим возражениям, послушно расставляет ножки, давая мне карт-бланш.
Я, естественно, не упускаю момент.
Время у нас ограничено, и потом, в дороге, вряд ли что-то получится… Надо использовать шанс по полной программе.
Убедившись, что Принцеска уже давно забыла про свой вопрос, я форсирую события.
Ну а что?
Завтрак мы уже съели, можно продолжать разговор.
Сейчас сделаю ей хорошо, а потом, если не замолчит, найду, чем рот занять…
Эта мысль сразу воскрешает начало нашего марафона в душе, и все становится значительно бодрее.
Разворачиваюсь на постели, устраиваюсь так, чтоб удобно добраться губами туда, где до этого пальцами все готовил.
Пару мгновений любуюсь на шикарный вид, а затем наклоняюсь, целуя мою Принцеску.
– Ах… – она гнется, сжимает тонкие пальчики в моей шевелюре, – да…
Вот… Это – правильные слова. Те, что нужны.
А всякие там вопросы… Нахрена? Даже думать не хочется о том, что будет, когда мы приедем в город, и она узнает… Все узнает обо мне.
Хочется закуклить нас, обмотать, как куколок шелкопряда, только вдвоем, здесь, в безвременье. Хочется забыть обо всем мире, который за окнами давит и по голове бьет.
Хочется любить ее.
Не брать, а именно любить, как мужчина любит женщину, выделяя ее из всех, как единственную. Свою.
Откуда такие тупые мысли в моей голове, непонятно. Наверно, гормоны бьют, запах Принцески, сладко-пряный, оглушающий, вкус ее, нежный-нежный…
Даже на монаха давит такое, меняет его.
Чего уж обо мне говорить?
Алинка извивается от удовольствия, стонет все громче, и я улетаю вместе с ней. Реально улетаю, в первый раз от подобного.
Да еще и с
